Сидор Тимофеевич Черепанов – синодальный мастер XVIII века

Троице-Сергиев монастырь, являющийся на протя­жении многих веков центром русской духовной культу­ры, сыграл важную роль в становлении финифтяного дела в России. В статье Л.A. Шитовой, посвященной троиц­кой эмальерной школе, представлена полная картина ее развития в XVIII — начале XX вв. Автор отмечает, что в становлении финифтяного дела в монастыре немаловаж­ное значение имели связи с Украиной, Москвой и Пе­тербургом. Тем интереснее личность художников, не только работавших в Троице-Сергиевой Лавре, но и обу­чавших в ее стенах своему искусству талантливых юношей.

Одним из таких мастеров был Сидор Тимофеевич Че­репанов (1741–1799). По свидетельству троицкого иеро­монаха Арсения, косвенно подтвержденному архивны­ми источниками и дневниковыми записями Семена Порошина, именно он в 1764 г. работал в Троице-Сер­гиевой Лавре. Сидор Тимофеевич Черепанов, как и мно­гие художники XVIII в., обладал многогранным талантом. Находясь на службе при Синоде, он наряду с финифтя­ным делом занимался иконописными и живописными работами, а позднее в Московской синодальной типог­рафии был при досмотре рисовального, градировального, пунсонного и резного на дереве художеств. В то же время он выполнял и отдельные частные заказы.

Жизнь этого талантливого человека не раз привле­кала внимание исследователей. О нем писали Т.В. Алек­сеева и Г.Н. Комелова, обращая особое внимание на свя­зи художника с московским кругом масонов Н.И. Новикова и П.И. Сафонова. В фондах Российского го­сударственного исторического архива сохранились до­кументы, позволившие уточнить некоторые подробно­сти его биографии. Сидор Тимофеевич Черепанов – сын пономаря Васильевской церкви с. Сорвяжского Вятской епархии. В 1765 г. он подал прошение в Синод, в котором сообщал, что «обучился живописному худо­жеству на собственном коште. Потом особливое при­ложил старание, чтоб то же живописное художество про­изводить на финифти».

Но в Вятской епархии применения своим талантам мастер не находил и потому в 1763 г. был отпущен епис­копом Варфоломеем на три года в Москву и другие мес­та, как говорилось в документе, «для окончания живо­писного художества и финифтяной работы». За это время Черепанов стал маститым художником и даже имел уче­ника выходца из Вятской епархии Ивана Мефодьева, сына Пономарева. В прошении не указывалось, где на­ходился мастер все три года, но, как говорилось выше, иеромонах Арсений в одной из своих работ упоминает Сидора Тимофеева Черепановского в качестве учителя одного из монастырских учеников Никиты Беляева.

В то же время в дневнике Семена Порошина, вос­питателя будущего императора Павла I, в 1764 г. упоми­нается какой-то живописец из Троицкой Лавры Сидор Тимофеевич, которому предложено было написать на финифти портрет Его Величества, используя в качестве образца живописный портрет работы В. Эриксена. Судя по архивным делам, связанным с именем Черепа­нова, подобный портрет был написан и в 1766 году вме­сте с двумя другими миниатюрами – образом Богома­тери с младенцем и портретом Екатерины II – и представ­лен в Академию художеств для освидетельствования. Определение Совета Академии было строгим: «...Ответ­ствовать, что оные штуки собранием Академии рассматриваны ...явились выработаны изрядно, что ж до рисун­ку принадлежит, то оной найден слаб, а в колерах винить нельзя, потому что оригиналы, с чего оные сделаны, над­лежит видеть, помянутый же мастер Черепанов по ис­кусству сей работы подает вперед хорошую надежду». В 1765 г. этот отзыв сыграл положительную роль в при­еме художника на службу в ведомство Священного Си­нода.

Таким образом, можно предположить, что Сидор Тимофеевич Черепанов с 1763 по 1765 гг. работал в Троице-Сергиевой Лавре. Возможно, его появление в мона­стыре не было случайным. В ходе изучения документов Священного Синода и при сопоставлении их с биогра­фией художника удалось выяснить, что его брат Иоанн – будущий архимандрит московского Новоспасского мо­настыря – в 1760-е годы служил в Троице-Сергиевой Лавре в сане иеромонаха. Именно он с 1763 по 1770 гг. был наместником Лавры вместо архимандрита Плато­на, отбывшего в Петербург. А Сидор Тимофеевич Че­репанов по приглашению брата приехал в монастырь. Было бы логично предположить, что «живописного, иконного и финифтяного дела» мастер в монастыре не только учительствовал, но и выполнял отдельные зака­зы. Свидетельства тому, к сожалению, не сохранились. Более того, исследователи биографии художника не смогли обнаружить ни одной подписной работы Сидо­ра Черепанова.

В фонде отдела жи­вописи Государственного Русского музея хранится фи­нифтяная миниатюра с изображением святого Григо­рия Богослова с подписью Исидора Черепана и датой исполнения «1763 г.». В 1930 г. среди других миниатюр она поступила из Эрмитажа. Но более ранняя история ее бытования неизвестна. Возможно пластина с изображением епископа Константинопольс­кого Григория была создана по особому заказу или пред­назначалась именитому сановнику, оказавшему покрови­тельство молодому художнику. Так или иначе миниатюра культового содержания далека от иконописного канона. Святитель Григорий изображен в одеждах и обстановке кабинета-библиотеки, естественных не для византийско­го епископа, а для философа-богослова XVIII в. Окружа­ющие его атрибуты и романтический пейзаж, над кото­рым парит в облаках коронованная святая, типичны для церковного парадного портрета времени расцвета рус­ского барокко. Присущие ему качества характерны и для этой миниатюры. Она до­полнена надписью из сочинения Григория Богослова, раскрывающей смысл изображенного. 

Безусловно, эту миниатюру нельзя сравнивать с произ­ведениями столичных мастеров. Качество эмали и живо­писная техника в ней далеки от совершенства. Но в этой работе можно найти много общего с финифтяными ми­ниатюрами московских, ростовских и троице-сергиевых мастеров. Условность и некоторая наивность образов, особая любовь к яркому колориту и декоративной ком­позиции, неточности в передаче объемов и пропорций отличают эти произведения.

Неудивительно, что Сидор Черепанов не прижился в Петербурге и обосновался в Москве. Работая в Московс­кой синодальной типографии с 1780-х до 1790-х годов, художник совершенствовал свое мастерство. Судя по тому интересу, который проявляли к его миниатюрным портретам заказчики, Черепанов был неплохим копи­истом, но в исполнении церковных заказов он строго следовал иконографической схеме. Созданный мастером для гравюры рисованный образ святого Димитрия Ро­стовского сохраняет изобразительный язык и черты лика одной из лучших икон Ростовского митрополита.

Выполняя же частные заказы, художник не был ско­ван рамками канона и мог демонстрировать всё свое мастерство. Но ни одна из подобных подписных работ мастера не сохранилась. Их поисками занимались Г.Н. Комелова и Т.В. Алексеева. Особый интерес у исследо­вателей вызывали миниатюрные и графические изобра­жения русского просветителя, журналиста и писателя Николая Ивановича Новикова. Было известно, что Че­репанов познакомился с Новиковым в Москве и неко­торое время был связан с ним издательскими делами.

Литографический портрет с изображением москов­ского писателя, созданный Х. Кеком, имеет подпись «peint par Tcherepanoff», но его прототипом был порт­рет, возможно, работы Левицкого, неоднократно по­вторенный в миниатюре на эмали. Может быть, одну из этих миниатюр и писал Сидор Тимофеевич, или ри­сунок для литографии Кека создавал он. Правда, по мнению Т.В. Алексеевой, не С. Черепанов, а его сын является автором образца для эстампа и графического посмертного портрета Новикова. На рисунке она об­наружила авторскую подпись «И.Ч.», расшифровав ее как «Иван Черепанов». О художественных дарованиях и работах этого молодого человека писал сам Новиков, и потому рассуждения Алексеевой кажутся вполне логич­ными. Но хотелось бы отметить, что Сидор Черепанов и ранее практиковал создание образцов для графических портретов, а в Гос. Русском музее хранится еще одна, бо­лее ранняя, гравюра с изображением Новикова в костю­ме и парике. Она была создана Иваном Розановым, с которым сотрудничал Сидор Черепанов. Следовательно, стоит продолжить поиски портретных миниатюр работы Си­дора Черепанова.

Изучение творчества этого художника еще не закон­чено, но уже сейчас можно говорить о значительности его таланта и о том, какое важное значение он занимал в развитии русской эмальерной школы.

В.И. Борисова

Источник: Троице-Сергиева Лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы международной конференции. 29 сентября – 1 октября. - М., Издательский дом «Подкова», 2000.