Ко дню мученической кончины царской семьи и Высочайшего визита в Троице-Сергиеву Лавру царя-мученика Николая ΙΙ

Хроника Троице-Сергиевой Лавры

Таинственное свидание наследника Димитрия Донского с духовным руководителем и наставником «первоначальника славы русской»

О Высочайших визитах в Троице-Сергиеву Лавру в 1898 и в 1900 гг. в воспоминаниях

митрополита Арсения (Стадницкого), ректора Императорской Московской духовной академии

Совершилось таинственное свидание

наследника Димитрия Донского с

духовным руководителем и наставником

«первоначальника славы русской».

Митрополит Новгородский Арсений (Стадницкий). Дневник за 1898 г. [1]

Введение

В дни празднования Русской Православной Церковью 100-летнего юбилея мученической кончины последнего Всероссийского самодержца императора Николая ΙΙ и Его Августейшей семьи мы хотели бы предложить для наших читателей материал, который возвращает нас, людей ΧΧΙ века, в давно ушедшую эпоху, эпоху жизни и царствования последнего русского царя и в стены древней обители Русской Церкви, ставшей колыбелью для династии Романовых в 1613 г., Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Мы полагаем, что такой экскурс в прошлое необходим для нас, живущих в начале XXI столетия, время активного размывания в нашем обществе духовно-нравственных устоев, утраты своего исторического сознания. 100-летний исторический рубеж в истории России, отделяющий нас от событий того страшного прошлого, того ужасного переворота в жизни русского народа, которым были Февральская и Октябрьская революции 1917 года, должны нас, по важному замечанию Святейшего Патриарха Кирилла, заставить задуматься над многим, сделать важные переоценки прошлого, чтобы не повторить те страшные ошибки, которые привели к настоящей катастрофе для всего русского народа [2].

Несомненно, что конец ΧΙΧ и начало ΧΧ был эпохой также весьма противоречивой. Тем не менее, в то время, в т.н. «николаевскую эпоху» было много ярких и светлых примеров жизни по Евангелию, примеров святости, примеров богоугодной жизни. Для многих людей того времени такие добродетели как чувство долга, чести, порядочности, беззаветной любви к Отечеству, преданности и любви к родителям, и даже самопожертвования были достаточно распространёнными. Все они являлись вполне естественным следствием религиозности русского народа. Эти евангельские качества души человека можно было встретить и за стенами царских дворцов. Несомненным носителем этих евангельских качеств была и вся последняя царская семья. Однако мы не станем останавливаться на описании образа жизни Царской Семьи, поскольку по об этом было написано достаточно много статей и исследований. Мы только слегка коснемся самой личности Государя и его ближайшего окружения, а далее перейдем к событиям 1898 и 1900 годов.

Несколько слов о связи между Свято-Троицкой Сергиевой Лаврой и последним Всероссийским самодержцем. При беглом прочтении исторической хроники конца 19 и начала 20 столетия, мы не можем не обратить внимание на тот факт, что государь император при каждом Высочайшем посещении первопрестольной Москвы, наносил визит в Троице-Сергиеву Лавру. То есть эти визиты носили характер, не регламентированный каким-то протоколом, обычаем. Эти посещения были своего рода религиозной потребностью для самого императора. Для того чтобы это понять, необходимо и важно осознать, что государь император Николай Александрович был глубоко и искренне верующим человеком. Для него посещение храма, а тем более святой обители как Троице-Сергиева Лавра были, мы еще раз это подчеркнем, не исполнением религиозного долга Всероссийского монарха, а искренним выражением его глубокой веры. Кроме того, Троице-Сергиева Лавра посещалась последним монархом чаще всех Его предшественников, занимавших ранее Всероссийском престол [3]. В этом году исполняется 110 лет со дня Высочайшего визита в Троице-Сергиеву Лавру.

О религиозности царя-мученика государя императора Никφлая ΙΙ, ее истоках и близком окружении монарха

Великий князь Сергей Александрович и святая мученица Великая княгиня Елисавета Феодоровна

Трудно оценить и понять эту религиозность, ее глубину и искренность только из официальных сообщений, газетной хроники. Ее отчасти приоткрывают личные документы государя императора, которые чудом уцелели после страшного революционного погрома 1917 года. В личной переписке со своей матерью императрицей Марией Феодоровной [4], вдовствующей императрицей, в переписке с Великими князьями Сергеем Александровичем [5] и Константином Константиновичем [6], можно прочесть удивительные по своему содержанию строки, в которых всегда вырывалось искренне религиозное чувство, глубокая вера и переживания. И вот почему. Мать, императрица Мария Феодоровна, не смотря на взаимную отчужденность между Александрой Феодоровной и Марией Феодоровной, то есть между супругой императора и Его матерью, оставалась для Него самым близким человеком, которому он доверял все, что переживал внутри [7]. В 1896 году Государь писал вдовствующей императрице-матери Марие Феодорове: «Да не смущается сердце ваше, веруйте в Бога и в Мя веруйте». Эти слова Иисуса Христа так успокоительно действуют на истомленную душу; и еще следующее: «И елика аще просите с верою у Бога, дастся вам». Эти слова для меня особенно дороги потому, что я в продолжении пяти лет молился Богу, повторяя при каждом вечере, прося Его облегчении перехода Аликс в православие и дать ее в жены» [8].

Императрица Мария Феодоровна и ее сын император Николай Александрович, 1914 год

Несколько позже, уже в связи с другими событиями, Государь своей матери напишет слова, которые с необыкновенной ясностью свидетельствуют о воистину глубокой вере Государя в Божественный промысл: «Все в воле Божией. Уповая на Его милосердие, я спокойно и покорно смотрю на будущее» [9]. Государь берег свой внутренний мир от вторжений со стороны любопытствующих, в особенности от тех, кто использовал свое близкое положение ко двору и тем не менее становился разносчиком небылиц и сплетен.

Великие князья, дяди Императора, были глубоко верующими людьми, им не был присущ религиозных формализм, который преобладал у лиц Императорского дома. Константин Константинович постоянно вел переписку со старцами Оптиной пустыни [10], ее неоднократно посещал [11]. Его стихи необыкновенно проникновенны и наполнены теплом глубоких религиозных чувств и любви к Богу. Близкие отношения с Оптиной привели Великого князя Константина Константиновича и к последующей духовной дружбе с наместником Троице-Сергиевой Лавры, учеником прп. Макария Оптинского архимандритом Леонидом (Кавелиным). Сергей Александрович плодом своей искренней и глубокой веры имел осознанный переход в православие Его [12] «гения чистоты» Великой княгини Елизаветы Феодоровны [13]. Последняя в конце своей жизни была увенчана, как и Ее супруг, венцом мученичества.

С Великим князем Константином Константиновичем (К.Р.) царственного страстотерпца связывали и узы военной службы в Преображенском полку. Поэтому государь Великого князя всегда называл «отец командир». Именно государь Николай II на сцене своего театра Зимнего дворца дозволил поставить произведение К.Р., которому Великий князь отдал все силы своей души – «Царь Иудейский» [14]. Государь безраздельно доверял великому князю, делился с ним почти что всем.

Великий князь Константин Константинович

В начале ΧΧ столетия, когда начался настоящий террор по отношению к самым выдающимся государственным служащим и доверенным лицам императора, монарх пишет своему дяде Великому князю Константину Константиновичу следующие строки: «Ты безусловно прав говоря, что «легко всемогущему и всевидящему Богу обратить во благо то, что слабым и близоруким глазам человеческим может казаться злом». Господь в Своей благости, ниспосылая нам грешным людям испытания, в тоже время прибавляет нам силы для безропотного перенесения этих испытаний. Мы оба твердо верим, что всякая минутная тяжесть в здешней жизни, служит единственно к нашему же собственному благу..» [15].

В этих столь немногих словах, но столь много говорящих о душе святого Царя-Страстотерпца, невозможно не увидеть не просто глубокую веру, а глубокое осознание смысла своей земной жизни, своего подвига. В них можно увидеть и ту благодатную силу духа, которую Государь приобрел уже в годы начавшихся революционных брожений, чтобы приготовить себе к перенесению самого тяжкого удара, который был нанесен Его Императорскому Величеству 2 марта 1917 г. То есть в тот самый день, когда из Его рук, путем «измены, трусости и обмана» было вырвано Российское царство, а затем он был предан на тяжелые страдания и смерть.

Высочайший визиты в Москву и Троице-Сергиеву Лавру в 1898 и 1900 гг.

Но вернемся к воспоминаниям о Высочайшем визите в Троице-Сергиеву Лавру государя императора Николая ΙΙи Августейшей семьи. В 1898 г. в Москве происходили торжества, посвященные открытию и освящению памятника царю-освободителю государю императору Александру ΙΙ [16]. В связи с этим государь император Николай Александрович прибыл из Петербурга в Москву. А 16 августа состоялось открытие и освящение памятника. «В половине одиннадцатого раздалось громкое, могучее, дружное «ура», вылетевшее из десятков тысяч русских грудей и смешавшееся с торжественным колокольным звоном со всех кремлевских колоколен, приветствуя направлявшихся в собор царя и царицу. У южных дверей митрополит встретил Их Величества прекрасного речью. По окончании речи Их Величества приложились к святому кресту, приняли окропление святой водой, вступили, в предшествии митрополита, в собор и стали у патриаршего престола.

Началась литургия, сослужащими Владыки были: я, Покровский архимандрит Амфилохий, о. протопресвитер Ильинский и сакелларий Пшеничников. После «Господи, спаси благочестивыя» о. протодиакон Шеховцев провозгласил «Вечную память» императору Александру II. Их Величества и все присутствующие преклонили колена. Синодальный хор пел хорошо, хотя довольно своеобразно. Были исполнены «Херувимская» сербского распева, «Милость мира» Соколова, Задостойник Турчанинова и вместо причастного стиха «Милосердия двери» Кастальского. В четверть первого окончилась литургия, после которой Их Величества прикладывались к местным святыням. После этого торжественное шествие направилось по помосту, покрытому красным сукном, в Чудов монастырь, где Их Величества прикладывались к мощам святителя Алексия.

В два часа начался крестный ход к памятнику, по прибытии которого было совершено молебствие. После первого многолетия Их Величествам была провозглашена «Вечная память» Александру II. Во время провозглашения Государь сошел с помоста и стал впереди войск, скомандовав на караул. Как только началось пение «Вечная память» и все опустились на колени, моментально завеса с памятника спала, предстал во всем величии Император Александр II, взирая на всех преклоненных; раздался торжественный звон и пальба из орудий (360 выстрелов). Самый момент открытия был такой трогательно-величественный, что нельзя было удержаться от слез. Плакала Государыня, Михаил Николаевич, Владимир Александрович и другие Высочайшие особы, министры и сановники... Подобные моменты никогда не забудутся. Слава тебе, Господи, что и я сподобился быть при таком великом историческом событии» [17].

Переполненный верноподданническими чувствами и впечатлениями от событий в Москве, тогда еще инспектор Академии, архимандрит Арсений счел нужным в своем Дневнике разместить и оценку этого события гражданской прессой: ««Московские ведомости» прекрасно писали: «В вековой исторической жизни православной Руси насчитывается немало дней, когда московские кремлевские твердыни видели в своих стенах тесно сомкнутые ряды русских людей, собравшихся, в предшествии своего царя, под молитвенным покровом нетленно почивающих святых угодников, боговдохновенных собирателей Русской земли. Дни эти бывали и тяжкими, и радостными на пути исторического возрастания и величия России. Но всегда и неизменно они являлись пре исполненными глубокого значения для русского народа, знаменовали собою подъем духовной мощи, таящейся в глубинах общенародной души, обновляли народные силы на служение родным национальным идеалам, тем идеалам, которыми создалась и живет православная Россия.

Предстоящий день освящения памятника, воздвигнутого для выражения горячей народной любви и душевной признательности к почившему государю Александру Николаевичу, является новым драгоценным звеном в чреде событий, соединяющих народ со своим Царем: оба они, в одно и то же торжественное мгновение, преклонятся в общем чувстве глубокого благоговения пред священною памятью царя-освободителя, столь много потрудившегося на благо своего народа, осыпавшего Россию великими дарами своего любвеобильного сердца и приявшего венец мученической кончины не за свои, а за великие наши пред Ним прегрешения» [18].

После торжеств в Москве государь император совершил паломнический визит в Троице-Сергиеву Лавру. О нем архимандрит Арсений сообщает: «Вечером, в шесть часов пятнадцать минут, я уехал вместе с митрополитом из Москвы в Лавру, куда на другой день имели приехать Их Величества.

Сегодня в одиннадцать часов Их Величества посетили Лавру. Я и вся братия лаврская во главе с митрополитом встречали царя у Святых врат, где митрополит и приветствовал их прекрасною речью. Отслужен был затем молебен в Троицком соборе; потом, помолившись преподобному Сергию и другим святыням, Их Величества отбыли в митрополичьи покои, где им предложен был чай и закуска. После этого ими была посещена ризница, а затем при общих ликованиях отбыли в Москву. Профессора встретили Их поклоном в притворе, а затем на площади пред ризницею. О значении посещения Лавры Их Величествами прекрасно говорится: «Московскими ведомостями» в статье «Русский царь у молитвенника Русской земли».

«Московские торжества, полные столь глубокого внутреннего смысла, получили еще высшее духовное значение благодаря посещению Их Величествами нашей национальной святыни – Троице-Сергиевой лавры».

Говоря затем об этом посещении как исполнении древнего обычая наших царей, «Московские ведомости» продолжают: «Всем нам, русским, предносится дорогое, столь близкое нашему сердцу явление.

Торжественно гудят троицкие колокола, с умилительным и стройным молитвенным песнопением выходят на сретение благочестивых царя и царицы смиренные иноки Сергиевой обители. С трогательною верой спешат обладатели всего земного величия поклониться чудотворным останкам того, кто уже достиг величия небесного...

Как знаменательно это явление среди московских торжеств, которые наглядно показали, что нет в русском самодержавии никакого изменения, что в нем сохранилось полное единство с народом при политических событиях нашего времени. Теперь у раки св. Сергия мир видит новое свидетельство того, что у царей земли Русской сохранилось такое же тесное единение с Православною Церковью, Святая Русь зачалась в единстве подвига духовного и земного. Святые угодники служили для созидания и укрепления царской власти, и благочестивые цари искали совета у Божиих угодников. Росла и крепла земля Русская под животворящим союзом веры и власти, знаменовавшим собою всенародное подчинение воле Божией. И вера народа, первый пример которой давали цари, неоднократно спасала Россию и возвеличила ее на удивление всему миру. Так было сотни лет назад, тоже видим мы и теперь. Видит это весь русский народ, и отрадно ему лицезреть своего Царя и Царицу у святой раки, которую он чтит как драгоценнейшее свое сокровище: он глубоко верит, что молитва святого предстателя земли Русской передаст к престолу Божию молитву Царскую.

Земная жизнь людей и народов полна испытаний, и покой земли не достигается иначе как борьбой и непрерывным трудом. Но в этой борьбе, в этом труде у России является отрадное, бодрящее сознание, что нет разделения между ее Царем и народом в единстве веры, нет разделения и между царями в единстве их царственного подвига. А пока это вечное единство остается незыблемым – нет разделения и между народом русским и волей Божией, от которой зависят все судьбы наши...

Совершилось таинственное свидание наследника Димитрия Донского с духовным руководителем и наставником «первоначальника славы русской». Святая Лавра погружается снова в обычное спокойствие, а Русский Царь уже снова вступил в свой непрерывный труд. Но то, что дает молитвенное единение живых, вечно труждающихся, со святыми, уже достигшими блаженного покоя, остается с нами, с царем и царицею нашими, с землей нашей и будет направлять ко благу все наши дела, как направляло сотни лет назад, во дни невзгод и счастья, тревог и торжества» [19].

В дни Страстной недели, день Святой Пасхи Христовой и дни Святой Пасхальной недели 1900 года царская семья решила провести в Москве. Общественность, несмотря на начавшиеся революционные поползновения и проявления террора – это решение принято с большим восторгом.

Высочайший выход из Троицкого собора, 1900 г. Сщмч. Владимир, митрополит Московский (Киевский), государь императора Николай Александрович и императрица Александра, далее Великий князь Сергей Александрович, Великая княгиня Елизавета Феодоровна

На страницах официальной прессы, например, можно было встретить такие интересные оценки: «Он приехал, как Он потом и выразился в Своем рескрипте на имя Великого князя Сергия Александровича, исполнить свое «горячее желание – провести дни Страстной недели, удостоиться приобщения св. Таин и встретить Праздников Праздник в Москве, среди величайших народных святынь под сенью многовекового Кремля». Вот главнейшая и можно сказать единственная цель настоящего государева посещения. Цель истинно христианская, свидетельствующая о том, что Русский Царь в конце ΧΙΧ века все тот же православный царь, каким он всегда был с самого начала нашей исторической жизни, то есть со времен св. Владимира… Из подробного описания этого пребывания, читатель видит, что государь посещает храмы, церкви, соборы, монастыри, усыпальницы, совершает поездку в Троице-Сергиеву Лавру и т.п. Он как истинный христианин говеет, ходит ко всем богослужениям, являясь к некоторым из них совершенно запросто, как простой человек, иногда для всех неожиданно; вместе с народом шествует в крестном ходу (так было, напр., в утрени в Великую субботу, в Успенском соборе)» [20].

В своем письме к матери вдовствующей императрице Марии Феодоровне государь пишет о своих впечатлениях и переживаниях в Москве: «Милая мама, Ты не можешь себе представить наше чувство радости и душевного успокоения говеть здесь в Кремле, в различных церквах, в теремах. Мы целый день ходили осматривать их, выбирали где и в какой церкви быть утренней и вечерней службам, и много читали из истории московских времен. Я никогда не думал, что я бы мог быть в таком религиозном экстазе какой я переживаю в эту Страстную седмицу. Это чувство во мне теперь гораздо сильнее, чем оно было в 1896 г., и оно понтяно: этот раз на душе так спокойно, все здесь настраивает на молитву и духовное успокоение».

18 апреля Августейшая семья прибыла в Троице-Сергиву Лавру. Будучи уже ректором Императорской академии и епископом Волоколамским, Преосвященнейший Арсений в своем дневнике делает пометку «Знаменательный день». И далее им дается подробное описание Высочайшего визита в Троице-Сергиеву Лавру: «18–е апреля 1900 года. Вторник. Сегодня Лавра встречала государя и государыню. Я вторично или, вернее, в третий раз видел государя, считая, что во время открытия памятника я два раза видел его 16-го и 18-го, сподобился лицезреть Его.

Царь с царицею приехали в Москву 1-го апреля, в Лазареву субботу. Представление народу было в Неделю ваий, после чего они присутствовали за литургией в Успенском соборе. Всю Страстную седмицу Их Величества ходили к службам и говели. Утром в Великую Субботу присутствовали в Успенском соборе и участвовали в ходе вокруг собора. Потухшую свечу свою царь зажег у шедшего возле него крестьянина, оказавшегося кучером некоей Фишер, содержательницы гимназии. Говорят, нет предела восторгам кучера.

В первый день Пасхи чудный рескрипт государя дан Москве. Также последовали рескрипты на имя Великого князя и митрополита, которому пожалован крест на митру. «Крест» этот служит соблазном для многих «иудеев»...

В первый день Пасхи, как и почти во всю Страстную седмицу, кроме выноса Плащаницы и литургии в Великую Субботу, я служил в академической церкви. Окончилась служба в половине пятого. Христосовался не только со студентами и профессорами, но и со всем народом мужского пола. Утром разговлялись все духовенство и церковники. В двенадцать часов – профессора и посетители. Вечером служил тоже у себя. На другой день литургию служил в Лавре, откуда заходил к наместнику. На третий день отправился в восемь часов утра в Москву приветствовать митрополита. Он служил в Чудовом монастыре, где я и остановился. Митрополитом здесь была уготована трапеза для архиереев-викариев, для архиереев-«покойников» (пребывающих на покое) и для высшего духовенства. Митрополит выглядел слишком усталым, болезненным, но, видимо, превозмогал себя, находясь под впечатлением только что полученной награды, не утратившей еще для него интереса новизны, а также обрадованный Высочайшим посещением на второй день Их Величеств и Их Высочеств.

В среду в одиннадцать часов дня все высшее духовенство и представители всех ведомств представлялись Их Высочествам – Сергию Александровичу и Елизавете Феодоровне. Архиереи получили по яйцу от Великой княгини. Впервые я видел такое блестящее общество, усиленное приезжими из Петербурга. Вечером тот же дни получено в числе других и мною приглашение на царский обед в следующей форме: «По повелению Их Императорских Величеств, обер-гофмаршал имеет честь известить о приглашении Вас, 13-го сего апреля в 634 часов, к обеденному столу в Александровский зал Большого кремлевского дворца».

Ради этого обеда я и остался еще ночевать в Чудином. На другой день в предвкушении великолепного царского обеда я был в весьма приятном расположении духа. Поехал с ректором Семинарии московской о. Трифоном к его мамаше княгине Туркестановой, у которой закусили в первом часу как раз настолько, чтобы оставить место и царскому обеду. Отсюда и поехал к преосвященному викарию Парфению и застал его, к моему удивлению, обедающим. Приглашал он и меня пообедать, но я отказался ввиду царского обеда, да и его пожурил, так как и он тоже имел ехать. Но он мне показал только что полученное им и разосланное всем контробъявление: «По случаю кончины Ее Императорского Высочества Великой княгини Александры Петровны назначенный сего числа при Высочайшем дворе парадный обед отменяется». Таким образом, не удалось мне пообедать за царским столом. Вечером я и отправился «без ужина» домой в Посад. Лавра уже не надеялась, что Государь осчастливит ее своим посещением. Но, к счастью, она ошиблась. 18-го числа – день знаменательный – день царского посещения.

Накануне, в понедельник, в четверть десятого утра прибыл в Лавру митрополит. В двенадцать часов посетил меня. Погода была хорошая. На другой день – вторник – с утра была слишком дурная погода: дождь, снег, холодно. Не гармонировала с торжественностью великого события. Но ко времени приезда погода начала проясняться и стала совсем хорошею. Государь с царицею и Великим князем Сергием Александровичем и Великою княгинею Елизаветою Федоровною выехали из Москвы в одиннадцать часов дня, следовательно, должны прибыть к часу. В Лавре путь, ведущий от святых ворот к Троицкому собору, был усыпан песком и положено красное сукно, а сверху оно было устлано зеленью и цветами из монастырских оранжереи. По обоим сторонам пути были выстроены рядами студенты Академии, ученики гимназии и других учебных посадских заведений. Здесь же находилась масса публики, впущенной по особым билетам. В северном притворе собора собрались профессора Академии. В первом часу раздался торжественный звон в «царь-колокол», и крестный ход направился к Святым воротам навстречу царю и царице. В ходе принимала участие вся монастырская братия, расположенная в порядке старшинства; заключал ход я и Владыка митрополит; все в золотых облачениях. Торжественная процессия медленно проследовала по проспекту и остановилась на площади перед Святыми вратами Лавры. Чудный вид представляла площадь, усеянная тысячами народа из Посада и из окрестных сел.

В час дня громовое «ура» возвестило о прибытии Их Величеств. Из-за угла показался чудный экипаж с великолепными конями, на котором восседали царь с царицею. Это – один из торжественных моментов. Сердце точно замирало. Как будто не верилось, что вот-вот увидим царя, о чем миллионы только мечтают и так и умирают, не видя его. А тут видеть лицом к лицу… Слава Богу! Владыка митрополит осенил Их Величества святым крестом, золотым, украшенным драгоценными камнями, пожалованным к мощам преподобного Сергия в Бозе почившим императором Александром Николаевичем. Их Величества приложились ко кресту, приняли окропление святою водою и, предшествуемые духовенством, певчими и митрополитом, направились по устланному красным сукном пути в Троицкий собор. За Их Величествами и Их Высочествами следовали Их свита и лица, прибывшие в императорском поезде. Громкие крики «ура» оглашали воздух, и Их Величества изволили милостиво кланяться. На колокольне раздавался торжественный звон во все колокола. В час и пять минут дня Их Величества вступили в северную паперть Троицкого собора.

Преосвященнейший Арсений, епископ Волоколамский, ректор Императорской Московской академии

Колокольный звон прекратился, и Владыка митрополит обратился к Их Величествам с краткой речью, после которой Их Величества чрез северные двери вступили в Троицкий собор и изволили стать у южного столба, близ правого клироса, возле иконы Спаса Нерукотворенного. Боковые части собора заняли лица, прибывшие с Их Величествами, братия Лавры и народ. Служащее духовенство стало в один ряд против Их Величеств. Началось торжественное молебствие преподобному Сергию, которое совершал владыка со мною, с о. инспектором Евдокимом, о. наместником архимандритом Павлом, казначеем о. Никоном и другим лаврским духовенством. По окончании молебна и целовании святого креста, поднесенного митрополитом, Их Величества направились к раке с мощами преподобного Сергия. На мощах лежал драгоценный, шитый золотом, серебром и украшенный жемчугом и драгоценными камнями покров, пожалованный государем императором Николаем II в 1896 году. Здесь же лежало в золотом окладе с крупными драгоценными камнями святое Евангелие, пожалованное в 1856 году в Бозе почившим императором Александром II. Хор певчих в это время пел величание преподобному. Затем митрополит благословил иконами: преподобного Сергия – государя, явления Божией Матери – государыню, такими же иконами – и Их Высочеств.

Из Троицкого собора Их Величества, предшествуемые Владыкою с крестом в руке, направились через южную паперть в храм преподобного Никона, где приложились к мощам (под спудом) его. Здесь же Их Величества осматривали рисунок драгоценной серебряной сени над мощами Преподобного, сооруженной на фабрике Кузьмичева на средства одного из благотворителей, по проекту архитектора Поздеева, тут же присутствовавшего. Из Никоновской церкви Их Величества направились в Серапионовскую палатку, где прикладывались к чудотворной иконе Божией Матери, ручке святого первомученика Стефана и мощам архимандрита Троицкой лавры Дионисия, архиепископа Новгородского Серапиона и митрополита Московского Иосафа, почивающих под спудом. Тут Их Величества обратили внимание на икону святителя Николая чудотворца, пожертвованную в Лавру г. Воейковым. Эта икона была дана родоначальнику жертвователя в благословение преподобным Сергием и сохранялась в их роде несколько столетий.

Из Серапионовской палатки Их Величества через южную паперть направились по проспекту, устланному красным сукном, в покои Владыки митрополита. Здесь Их Величества и Высочества изволили кушать чай и фрукты. От обеда они отказались; еще раньше по телеграмме известно было, что они в вагоне завтракать будут; но обед был приготовлен на всякий случай. Тут и я имел счастье присутствовать и удостоен был краткой беседы с государем. Он спросил меня о времени основания Академии, о количестве студентов, о здании Академии, бывшем Царском дворце. Затем, когда Он с Великим князем удалились на время в соседнюю комнату, чтобы покурить, я разговаривал с Великою княгинею, которая довольно хорошо говорит по-русски, а сидевшая рядом государыня непосредственного участия в разговоре не принимала, – должно быть, стесняется еще говорить по-русски, но весьма приветлива была. Великая княгиня очень подробно расспрашивала об Академии. После чая все отправились в ризницу. Их Величества и Высочества весьма внимательно рассматривали драгоценности, хранящиеся здесь. Затем в два часа двадцать минут при кликах народа отправились на вокзал для следования в Москву, «Слава Богу, Слава Богу, – восклицаю я от глубины души. – День этот – день знаменательный. Многим ли удается такое счастье?!»

Государь весьма прост в обращении. Полковничий мундир. Без всяких орденов. Шрам на челе от удара сабельного сумасшедшего японца явственно заметен. Государь – довольно серьезен; усмешка редко освещает его лицо. Взгляд весьма ласков и приятен. Роста среднего; шатен – цвета русого. Государыня – роста высокого; взгляд весьма ласковый; пышет здоровьем. Дай им Бог много-много лет!

Вечером того же дня в семь часов сорок минут уехал и Владыка в Москву. Провожал я, отец инспектор, отец наместник и казначей. Владыка выглядывал очень утомленным, хотя расположение духа было, по-видимому, доброе.

Слава Богу, сподобившему в нынешний день быть свидетелем таких знаменательных событий» [21].

На следующий день, после посещения Троицкой Лавры, о котором святой царь-мученик оставит в своем дневнике лишь краткое свидетельство [22], появится в дневнике запись, которая раскроет те многочисленные глубокие переживания встречи с московскими святынями, среди которых, безусловно, первое место занимает Лавра прп. Сергия: «Велика неизреченная милость Его дорогой России; невыразимо утешительна очевидность нового проявления благодати Господней ко всем нам. На Тя, Господи, уповахом, да не постыдимся во веки. Аминь!» [23]

Святии Царственные страстотерпцы, молите Бога о нас!

Материал подготовил насельник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры,

кандидат богословия игумен Симеон (Гаврильчик)