Чудесные случаи. Помощь по молитвам

Этого не может быть!

Верующая душа жаждет чуда. Она верит в то, что Творец, создавший все, в том числе физиче­ские законы, по которым существует мир, в лю­бой миг может явить человеку Свою власть над этими законами.

Чудесных случаев на войне было много. К со­жалению, многие из них, наиболее популярные в народе, ставшие мифами и легендами, не име­ют документального подтверждения. Но суще­ствует множество рассказов и свидетельств том, как на войне человек соприкасался с чудом.

Офицер запаса Борис Васильевич Папенко с добровольными помощниками решил соста­вить свод чудесных случаев, произошедших на войне. Таким образом собрано почти 1000 свиде­тельств по разным источникам, которым можно доверять. Борис Васильевич рассказывает, что случаев, «в которых как бы нет церковной атри­бутики, но где явно действует промысл Бо­жий», — таких случаев запредельное количество. «Возьмем только письменные источники, — про­должает он. — В Российской библиотеке находит­ся около 700 000 книг о Великой Отечественной войне. По моим прикидкам, в них описано около 1 000 000 необычных явлений. Это то, что зафик­сировано. А ведь большинство испытавших на себе помощь Божию молчали или рассказывали только близким родственникам...

Чаще всего подобные случаи происходили с людьми нецерковными, которые в довоенное время получили атеистическое воспитание и настрой. Многие даже были партийными. Но когда они после войны давали в печать свои воспоминания, то фактически говорили о про­мысле Божием, хотя многие и называли это судьбой...

Родственник моей жены был начальником эвакогоспиталя, в 1941 году они попали в окруже­ние и 600 километров выводили санитарный эшелон по тылам врага.

Я ему:

—Борис Николаевич, ну как же у вас получи­лось? Ведь это ж паровоз, его надо заправлять водой, топливом... 600 километров — не шутей­ное расстояние. В сегодняшнее время, я слышал, 200 километров пробег — и уже меняются брига­ды. А там раненых кормить надо было, и не свер­нешь ни на тропинку, ни на лужайку — это ж рель­сы. К тому же немцы двигались на восток как раз вдоль железных дорог, для танков это удобно было.

— Согласен, — отвечал тесть, — но хочешь верь, хочешь не верь, а именно так было, как я говорю.

В армии действительно случаются вещи, в ко­торые не сразу поверишь. Служить мне довелось в авиации, и там такое происходило, что промеж собой мы называли авиацию «страной чудес». Кстати, из собранных мной военных случаев, а их несколько сотен, многие относятся к авиации.

Каждый случай уникален.

Скажем, самолет взрывается на собственных бомбах и кто-то из членов экипажа остается жив. Сторонний наблюдатель, не служивший в ВВС, скажет: «Повезло». Но какое тут везение?! Чело­веку везет, когда у него мало шансов, но удача все же выпадает. А тут — вообще никаких шансов. Взрыв — это сотни тысяч атмосфер, перепад дав­ления, это запредельная температура, это оскол­ки, в конце концов. А если посмотреть на схему самолета, в частности, Су-2 — там же экипаж си­дел на бомбах. И вот представьте: от попадания зенитного снаряда бомбы взрываются, и летчик оказывается в воздухе в одном комбинезоне, со­вершенно невредим. Ладно, закроем глаза на поражающую силу взрыва, но как он из самолета- то выбрался? Человеку, далекому от авиации, трудно представить. Во-первых, летчик сидит в кабине, притянутый привязными ремнями к сиденью. Привязная система очень крепкая и надежная, рассчитана удержать пилота в крес­ле в случае вынужденной посадки. Кроме того, летчик привязан к парашюту. Ноги его стоят под приборной доской, на педалях — и тоже под рем­нями... И вдруг он в один миг от всего этого осво­бождается.

Летчик с высоты без парашюта падает на зем­лю — и снова живой! Это вообще в голове не укла­дывается. Я-то хорошо знаю: когда человек, у ко­торого не раскрылся парашют, ударяется о землю, он превращается в кожаный мешок, наполнен­ный костной мукой. Страшно смотреть. А ему хоть бы что! Сутки лежит в снегу, пока его не об­наруживают свои. Отделывается только тем, что отмораживает руки-ноги...

Если проследить всю цепочку событий, про­считать вероятность случайностей, то перед нами предстанут величины, совершенно несо­вместимые с нашим естественным миром. Явно, что этого человека хранил Господь. Почему? Это­го мы не знаем. Возможно, он сам молился, воз­можно, за него молился другой. Вот такие случаи я и собираю...

Среди фронтовиков бытовало выражение, что в окопах неверующих нет. А потом, наша во­енная сила ведь состояла из семей — мужики ушли на фронт, но матери, жены за них моли­лись, были с ними со своей молитвой. Я знаю случай, когда в Молдавии люди молились о сво­ем постояльце, который жил в их хате, и прямо ему говорили, что все молятся за него — братья, сестры, сами хозяева дома. А постояльцем был военный летчик, и с ним просто чудеса проис­ходили.

И сами летчики тоже молились: пилот, несмо­тря ни на какие СМЕРШи и парторганизации, перед взлетом перекрестится, задвинет фонарь кабины — и пошел.

Были православные и просто фаталисты — но неверующих не было. Основная масса Героев Со­ветского Союза состояла из людей, которые счи­тали, что если им суждено погибнуть, они погиб­нут при всех раскладах, а если назначено свыше, то будут жить.

Один маршал авиации в своих военных мемуа­рах рассказал, как он чудесным образом спасся от вражеских бомб. Рассказ он начинает со слов: «Я не набожный, я убежденный атеист, и все-таки жизнь заставила меня посмотреть на некоторые события...» Заканчивает же так: «Что это — слу­чай или судьба? Дидактические наставления в та­ких случаях отсылают в сторону познания специ­алиста и его опыта. Все это так. Но ведь есть что-то и от везения, от судьбы. Согласен заме­нить слово «судьба» другим равнозначным по смыслу, лишь бы сам смысл не менялся по суще­ству». Маршал мог бы написать «промысл», но в ту пору такое не напечатали бы.

...Я много читал определений чуда — и по по­воду мироточивых икон, и благодатного огня, и неожиданной помощи свыше. И четко знаю: это невоспринимаемое, не укладывающееся в сознании совершение. Оно может быть разным, но сознанием понять его невозможно. Его надо при­нимать таким, какое оно есть.

Ноябрь 44-го. 1229-й гаубичный артиллерий­ский полк.

Свидетельствует полковник, бывший коман­дир батареи, Герой Советского Союза: «Накану­не Октябрьского праздника в батарею принесли подарки. Среди них оказалась посылка с тради­ционным адресом «Самому храброму бойцу». Пришлось голосовать. Единодушно присудили по­дарок телефонисту Григорию Турянчику, очень скромному парню, отчаянному и смелому в бою. Учли и то, что Григорий болезненно переживал разлуку с женой. Его ранило под Ораниенбау­мом, долго лечился, потом попал в другую часть. А жена в это время эвакуировалась из Ленингра­да, так и потеряли друг друга.

Под любопытными взглядами Турянчик вскрыл ящик, сверху лежала записка.

— Читай вслух, — потребовали друзья.

«Дорогой боец, — начал читать Григорий, — прими привет из глубокого тыла. Очень прошу сообщить, не встречал ли ты часом солдата Гри­гория Турянчика. С глубоким уважением, Елена Турянчик».

И адрес. Чудо да и только. А еще говорят, что чудес на свете не бывает.

Действительно, вероятность этого события — первая цифра в шестом знаке после нуля, если говорить по-научному. А по-простому — чудо» (М. Выгин. Божья помощь на войне).

Еще один случай, рассказанный Борисом Васи­льевичем Папенко. Молодой летчик — совершен­но неопытный, попавший за штурвал боевого самолета после ускоренной подготовки, — вы­полнял ночной полет. Случилась поломка. Надо садиться. А куда? Землю покрывает мрак, ничего не видно... Не ведомо, что творилось в душе юноши, но самолет благополучно приземлил­ся. Наутро обнаружилось, что посадочной пло­щадкой был... глубокий овраг. Каким-то обра­зом летательный аппарат вписался в его изгибы, даже не поцарапав крылья. Чтобы выкатить са­молет обратно, техникам пришлось разобрать его на части — он никак не проходил через горло­вину оврага. Математическая вероятность такой посадки практически равна нулю, но факт есть факт. (М. Сизов. Правда без прикрас).

А вот о каком случае поведал протодиакон Ни­колай Попович: «Протоиерей Александр Ветелев, профессор Московской духовной академии и мой духовный родитель, который привел меня когда-то в лоно Церкви, был настоятелем храма на Новодевичьем.

Однажды к нему подошел мужчина, по вы­правке военный. Он сказал:

— Я — полковник авиации и поражен следую­щим фактом. Мы наступали в Эстонии и полу­чили приказ разбомбить Пюхтицкий мона­стырь. Нам донесли, что там сидят немцы. Посылаю туда звено бомбардировщиков. Летчи­ки возвращаются и говорят: «Товарищ полков­ник, мы идем в пике, кидаем бомбы, а они летят в сторону!..» Я им: «Вы что, пьяные?! Этого не может быть! Если самолет пикирует, бомба идет строго по пике самолета, это знает каждый». И тогда я сам сажусь в самолет, берусь за штур­вал, пикирую, посылаю бомбу, а она... летит в сторону. Я вижу это собственными глазами.

И только когда пехота уже прошла это" место, я доехал на машине до монастыря. Смотрю — а там одни монахини. «Вы что, — говорю, — здесь делали?» — «Молились». — «Кому?» — «Нашей Хозяйке». — «А кто ваша Хозяйка?» — «Царица Небесная, Матерь Божия». — «А кто у вас во гла­ве?» — «Наша матушка старенькая, игуменья. Мы все стояли и молились. Знали, что Матерь Бо­жия нас защитит».

В 60-х годах я был в Пюхтицах и видел воронки от бомб, которые легли за оградой монастыря. Вот вам и чувства этого полковника. Когда он бомбил, то не ощущал, что уничтожает святую обитель. Он просто вышел на задание по приказу. А вот когда он увидел, что бомбы, направленные его же соб­ственной рукой, не поразили цель, а непостижи­мым образом легли рядом, то вся его душа изме­нилась и приблизилась к Богу. Поэтому-то он по­сле войны и пришел к ба­тюшке уже как верующий человек. Он лично убе­дился в том, что некий суровый и казавшийся совершенно непоколеби­мым естественный закон был явно нарушен незри­мой силой молитвы. Тон­ны смертоносных бомб, как пушинки, изменили траекторию движения» (Протоиерей Михаил Ходанов. Протодиакон Нико­лай Попович. Путь фрон­товика).

Молитва в Кенигсберге

Знаменитое чудо в Кенигсберге — явление немцам Божией Матери, Мадонны, после молит­вы перед Казанской иконой наших войск — опи­сано в церковной литературе не однажды. Но было оно или нет?

С одной стороны, участники штурма отрица­ют это чудо. Петр Кириченко, кавалер 6 орденов и 19 медалей, в том числе медали «За взятие Ке­нигсберга» писал в газете «Аргументы и факты» за сентябрь 2004 года: «В «АиФ» № 18 с. г. была опубликована статья Марии Март «С иконой — к победе», где автор заявляет, что штурм Кениг­сберга удался лишь благодаря чудотворной силе Казанской иконы Божией Матери. Как непо­средственный участник тех событий утверждаю: это не соответствует действительности. Коман­дующий 3-м Белорусским фронтом Маршал Со­ветского Союза А. М. Василевский сосредоточил там войска четырех общевойсковых армий (свы­ше 137 ООО человек), около 52 ООО орудий и ми­нометов, 538 танков и самоходных орудий, а так­же 2400 самолетов. Превосходство наших войск над противником было многократным, ни о ка­ком ожидании нашего «страшного поражения» не могло быть и речи. Сигнал к началу общего штурма Кенигсберга был дан не после того, как в результате применения иконы "стрельба с не­мецкой стороны резко прекратилась, словно оборвалась". Огонь с немецкой стороны прекра­тился лишь тогда, когда наши войска с немалы­ми потерями преодолели сопротивление врага и полностью овладели городом».

Тот бой действительно был страшным, и никто не станет отрицать мужества и героизма наших солдат. Но все-таки помощь Божия была очевид­на, и тому сохранились другие свидетельства.

Рассказывает священник Александр Лобан, настоятель храма святых первоверховных апо­столов Петра и Павла в рабочем поселке Лог Волгоградской епархии: «Я служил несколь­ко лет назад в одном из приходов Курской епар­хии, в поселке Белая Слобода. В нашем райцен­тре во время войны дислоцировалась одна из дивизий, ветераны которой и сейчас приезжают на места боев, чтобы вспомнить те героические годы. Я был приглашен на очередную их встречу в местном клубе.

Когда хор начал петь панихиду, все встали. По­сле ее окончания начал рассказывать о том, что раньше никогда не писали в газетах — о прозре­нии и обращении народа к Богу во время войны. Вспомнил и о молебне у стен Кенигсберга...

Как всегда в таких случаях, нашелся человек, который произнес:

— Ну, вот тут уж вы, батюшка, преувеличили...

И тут через толпу окружающих меня людей

протискивается один из ветеранов, который явно не слышал реплику моего собеседника, и со слезами начинает горячо меня благода­рить:

— Спасибо, батюшка! Вы знаете, я ведь сам был там, под Кенигсбергом. Это у нас служили молебен, я сам все видел...

Он говорил еще что-то, а я уже не видел его из-за слез» (А. Фарберов. Молебен у стен Кенигс­берга).

Матушка София (Ошарина) вспоминала: «Пом­ню Кенигсберг. Мы относились ко 2-му Белорус­скому фронту, которым командовал маршал Константин Константинович Рокоссовский. Но наше подразделение — 13-й РАБ (район авиацион­ного базирования) — находилось вместе с войска­ми Прибалтийского фронта, недалеко от места боев за Кенигсберг. Очень трудно он давался. Мощные укрепления, связанные подземкой, большие силы немцев, каждый дом — крепость. Сколько наших солдат погибло!..

Взяли Кенигсберг с Божией помощью. Я сама видела, хотя наблюдала с некоторого отдале­ния. Собрались монахи, батюшки, человек сто или больше. Встали в облачениях с хоругвями и иконами. Вынесли икону Казанской Бо­жией Матери... А вокруг бой идет, солдаты по­смеиваются:

— Ну, батюшки пошли, теперь дело будет!

И только монахи запели — стихло все. Стрель­бу как отрезало. Наши опомнились, за какие-то четверть часа прорвались...

Когда у пленного немца спросили, почему они бросили стрелять, он ответил:

— Оружие отказало.

Знакомый офицер сказал мне тогда, что до молебна перед войсками священники молились и постились неделю...» (А. Фарберов. Молебен у стен Кенигсберга).

Помощь Божия в блокадном Ленинграде

В осажденном Ленинграде голодные, ослабев­шие люди с великой верой припадали к сохра­нившимся в храмах чудотворным иконам. При­ходили они и к закрытой в 1940 году часовне Ксении Блаженной на Смоленском кладбище. Молились у закрытых дверей и по давней тради­ции писали записочки с просьбами и мольбами. Выжившие вспоминали потом, что детьми они воспринимали святую как реально существующе­го человека, живущего с ними в осажденном го­роде, ведь взрослые часто говорили: «Надо схо­дить к Ксеньюшке» или «Пойдем к Ксеньюшке, она поможет».

Сохранились свидетельства о явлениях и по­мощи в годы войны преподобной Ксении Петербуржской не только жителям Ленинграда, но и воинам Красной армии, даже при освобожде­нии Праги в 1945 году.

Много верующих бывало и у окошечка усы­пальницы святого преподобного отца Иоанна Кронштадтского, люди молились великому чу­дотворцу.

Сохранились многочисленные легенды и пре­дания о чудесных явлениях, знамениях и помо­щи Божией, явленной в блокадном Ленинграде. Одна из таких легенд повествует об эвакуации людей из города катерами через Ладожское озе­ро. Накануне рейса три катера спешно загружа­лись, и на одном из них ходила с иконой какая-то старушка.

Капитан подошел в ней:

— Бабуля, не время с иконами ходить!

Та ответила спокойно:

— Сынок, делай свое дело, а я свое делать буду.

Загрузили катера людьми и поплыли. Начал­ся обстрел. Два катера сразу же пошли ко дну, а третий, со старушкой, уцелел. Уцелели и люди на нем. v

Некоторые верующие блокадники долгое вре­мя вспоминали о дочери священника, ходившей с подругами по Петроградской стороне с иконой Богородицы, обернутой в чистую тряпицу. Они обходили с молитвой целые кварталы, и ни один «замоленный» дом не был разрушен.

Верующая блокадница Н. М. Федорова по­ведала такую историю. Поздней осенью 1941 года в их семье не осталось никакой еды, и мать несколько дней варила старые газеты и давала их есть детям. Когда те совсем обесси­лели, она вышла на улицу и пошла как в забы­тьи, несмотря на артиллерийский обстрел. Пробегавший мимо матрос, желая спасти, тол­кнул ее, и мать упала на снег, а когда поднялась, увидела, что под ней лежали три иконы — Свя­тителя Николая, Иоанна Богослова и икона Бо­жией Матери, на которой было написано «Хлебная Пресв. Богородица». Женщина по­няла, что находка была не случайной, ведь ког­да она шла, ничего на земле не видела. Женщи­на подняла иконы, приложила к груди и побрела дальше. Она шла, пошатываясь. Ви­димо у нее был такой изнуренный вид, что про­езжавшая мимо машина остановилась. Из нее вышел незнакомый военный и дал мешочек с килограммом овса. Хлебная Богоматерь по­слала хлеб.

Мать с радостью пошла домой и накормила детей. И только этот мешочек спас их от голод­ной смерти. С тех пор Хлебную икону Божи­ей Матери хранят в семье как святыню и никогда с ней не расстаются.

Другой случай помощи святого старца приве­ден в литературе о преподобном Серафиме Вырицком: «В годы блокады семья Сошальских жила в Ленинграде. До войны Зоя Сошальская часто бывала в Вырице; во время бомбежек и ар­тобстрелов она взяла за привычку мысленно, а то и вслух повторять: «Батюшка отец Серафим! Спаси-помоги!»

После снятия блокады при первой же возмож­ности она отправилась к старцу. Придя в его дом на Майском проспекте, Зоя первым делом спро­сила:

— Батюшка, ты меня, наверное, уже забыл?

Старец с доброй улыбкой откликнулся:

— Где уж тебя забудешь! Надоела мне, кричав­ши: «Спаси-помоги, отец Серафим!»

Побеседовав с Зоей, старец благословил ее на принятие монашества в Пюхтицком монастыре и прибавил:

— Будешь еще в Иерусалиме игуменьей... — Но потом добавил: — Нет, хватит с тебя, пожалуй, и послушания казначеи!

Слова старца в точности сбылись».

Но самое большое чудо — это то, что в бло­кадном Ленинграде у людей в нечеловеческих условиях не угасла вера. Несмотря на запреще­ние в 1930-е годы колокольного звона, в Серафимовской церкви уцелели колокола. В начале войны прихожане разобрали пол и потолок, вырыли глубокие ямы и осторожно, с молит­вой, схоронили колокола. А через два с полови­ной года — утром 27 января 1944 года — радост­ное известие о снятии блокады собрало у храма обессиленных людей, которые в едином сти­хийном порыве сняли перекрытия, раздолбили мерзлую землю, достали и подняли колокола. Без всякого разрешения властей в Серафимовской церкви зазвонили в день прорыва блока­ды ровно в 16 часов. Люди сменяли друг друга, и звон колоколов не умолкал более суток» (Шкаровский М. В. Религиозная жизнь блокад­ного Ленинграда по новым документальным источникам).

И, конечно же, настоящим чудом была сама Победа, великое чудо любви и силы духа — то, что русский народ отстоял свою страну в беспри­мерно тяжелой кровопролитной войне и весь мир освободил от проклятья фашизма. Как ска­зал Михаил Илларионович Кутузов: «Если россы всегда будут сражаться за веру своих прародите­лей и честь народную, то слава будет вечным их спутником, и горе злодею, покусившемуся на хра­нимую Богом Святую Русь».

Источник: Бог и Победа: верующие в великих войнах за Россию. - М., "Эксмо", 2014.

9 мая 2019