Пример настоящего евангельского жития

Об архимандрите Кирилле (Павлове) вспоминает его келейник, ныне наместник московского мужского ставропигиального Данилова монастыря, архимандрит Алексий (Поликарпов):

Старец – это человек духовный. Он знает волю Божию. Знает, как направить того или иного человека. Говорят: «Будет послушник – найдется и старец». Тут два момента. Во-первых, есть ли такие старцы, которые могли бы ко спасению руководить души? У отца Кирилла как-то спросили: «Батюшка, а старцы есть?» Он остановился, задумался и отвечает: «Не знаю, старики есть, старцев нет». Во-вторых, готовы ли мы сами исполнять все, что нам будут говорить? Отсюда две крайности. С одной стороны, мы бросаемся без рассуждения исполнять все, что прочтем у святых отцов о послушании, с другой стороны, отмахиваемся от дельных разумных советов: «Это не для нас, это «подвиг» не для нашего времени». И то, и другое ошибка.

Проповедь отца Кирилла (Павлова)

Впервые я встретился с отцом Кириллом, когда пришел в монастырь, в Троице-Сергиеву Лавру. Впечатления были самые лучшие. Видно было, что человек живет в Духе. Состоялась моя первая исповедь у него. Потом при постриге, это было в 1971 г., он принимал нас новопостриженных от Евангелия. Ему вручили меня при постриге. Он мой евангельский отец. Он обещал тогда перед Евангелием отвечать за меня Христу, а я – повиноваться ему, якоже Христу. Об этом говорится в чине пострига: «Се вручаю тебе пред Богом сего новоначального, его же во страсе Божии и во всех добродетелех житии поучай… имаши бо ответ дати Богу о нем в день судный… Ты же якоже Христови во всем повинися старцу…»

Отец Кирилл родом из Рязанской губернии. Cело, в котором он родился, называется Маковские выселки. Родители его были верующие, благочестивые люди, крестьяне, похоронены на кладбище в селе Маковские выселки. Он помнил о них, не был «Иваном, не помнящим родства».

Батюшка рано осиротел и с 12 лет воспитывался в семье брата, а семья брата была не очень церковная. В основном его воспитанием занималась бабушка. В 1933 г. он поступил учиться в Касимовский индустриальный техникум, учился на техника-технолога по холодной обработке металлов резанием. Проучившись четыре года, по распределению попал на завод в городе Катав-Ивановске Челябинской области. Вот это его слово мне запомнилось, отец Кирилл однажды сказал: «Я там немножко распрудился», – видимо батюшка стал жить вне дома, вне семьи, и общая атмосфера на него как-то повлияла.

Он с детства был верующий. В 1939 г. поступил в армию, служил на Дальнем Востоке и оттуда был переброшен на фронт. А потом уже, когда во время битвы под Сталинградом нашел Евангелие, вера его воспламенилась как костер.

Шли к нему архиереи, шли Патриархи, шли самые простые люди. Святейший Кирилл, общаясь с епископатом, говорит, что многие из них вспоминают отца Кирилла, в то или иное время благословившего их, принявшего участие в их жизни.

С Патриархом Алексием II

Люди батюшку так помнят и любят, потому что он был – сама любовь. Благодать имел. Силой духовной обладал. В быту он был скромный, но и взыскательный. Жил по-монашески. Постоянно читал Евангелие. Такая привычка. Он Евангелие всегда с собой носил и при каждом удобном случае открывал. Хотя знал наизусть целые главы. Когда его просили сказать какое-то слово, даже просто за столом, он начинал цитировать Священное Писание. Однажды даже на операции, которую ему делали под местным наркозом, он читал Евангелие! Взял с собой в операционную очки и Евангелие и, пока хирург работал, он тоже работал, по-своему, по-монашески.

Правило монашеское неопустительно соблюдал – это тоже была его привычка. Мог сокращать молитвы, но Правило читал. В последние годы его жизни в Лавре установилось определенное время, когда братия собиралась в его келье, все вместе по очереди читали Правило, и сам батюшка участвовал. Иногда келья набивалась битком. Еще из привычек: птичек кормил.

Братию кормил пищей духовной. Для всех примером был настоящего евангельского жития. Кроткий был, никогда не раздражался. Святые отцы говорят: монахом может стать только тот, кто однажды увидел монаха. Вот батюшка был этим самым монахом. Он стяжал великую духовную силу. И монахов он воспитывал такими же, каким был сам: благоговейными, преданными учению Христову и Церкви, православной вере, смиренными, любвеобильными. Вспоминается, идет он в корпусе, поднимается по лестнице на 2-й этаж в свою келью и поет: «Многи скорби праведным, и от всех их избавит я Господь».

Хорошо помню: приходишь к нему, а у него уже глаза закрываются. Он сидит на диванчике, глаза открыты, но видно, что уже спят. Он тебя слушает. Он считает нужным тебя послушать. А тебе неловко: мучаешь батюшку. Но мы же эгоисты: нет, кажется, моя проблема требует того, чтобы о ней рассказать. И батюшка терпел нас. Принимал каждого. Одна раба Божия сказала про него: «Он у вас не отец, а мать». Так батюшка и священников наставлял: «Общайтесь со всеми, как любящая мать».

Каждому батюшка какой-то подарочек припасет. Особенно когда по состоянию здоровья ездил лечиться в Крым и на Кавказ, то по возвращении всегда привозил с собой для всей братии гостинцы. Вся келья была уставлена ящиками, кошелками… Каждый получал – кто крымскую луковицу, кто яблочко, кто грушу. Так утешал. Возьмет да и открыточку кому-нибудь из братии из отпуска пришлет, письмецо напишет кратенькое – тем, кто особенно нуждался в его слове, батюшка это чувствовал, знал. Мог и укорить, но всегда с любовью, снисхождением. Строгость его никогда не была чрезмерной. Добро может быть только добровольным, – считал батюшка. Он никогда ни на чем не настаивал, не допускал диктата. Просто теплое, внимательное отношение. «Господь создал человека свободным», – напоминал он. Всегда ждал, когда человек сам захочет ему открыться.

Были у него фронтовые друзья. С сокурсниками по семинарии и академии он хранил связь до последнего времени, они уже все такие седенькие, старенькие, но постоянно все собирались, да и по одному приезжали к нему. Приезжал отец Валентин Радугин взять благословение отходить в иной мир: умирать собрался. Они общались, еще когда были соучениками. «Ваня, – говорит, – благослови меня!» Батюшка до пострига был Иван. Но так он ко всем ровно относился, всех любил.

Из святых подвижников особенно почитал отец Кирилл преподобного Сергия, преподобного Серафима, своего духовного покровителя преподобного Кирилла Белозерского.

Монахам отец Кирилл рекомендовал читать книги монашеские, аскетические, а мирянам – сейчас столько книг издается, что можно подобрать себе чтение.

С детьми общался с каждым – по-разному, по-своему. У нас как-то собрались в Лавре родители с ребятишками, в основном это были семьи духовенства, он каждого обласкал. Каждому что-то сказал. Батюшка говорил: родители должны являть собой пример детям. Надо христиан воспитывать прежде всего. А если человек христианин, он уже на все ради Бога будет готов. Сможет все преодолеть, если Бог с ним. Батюшка наставлял: надо постоянно молиться за детей; молиться, трудиться, поститься, в Церкви быть.

Из общения со старцем Кириллом на всю жизнь я запомнил те обеты, которые давал при постриге в мантию и которые сейчас не исполняю. Хотя батюшка поручался за меня перед Богом.

Постился он нелицемерно. Молился тоже. У батюшки было много болезней. И язвенная болезнь, и всякие другие. Но он посты соблюдал. Честно говоря, не знаю, были ли у него враги. Он о всех молился.

По материалам православного журнала «Покров»

STSL.Ru