Монастырская культура в истории древнерусского певческого искусства (обитель преподобного Сергия Радонежского)

В 700-летний юбилей со дня рождения преподобного Сергия Радонежского ещё раз обратил наши взоры к той эпохе и заставил по-новому, с позиций современного человека, взглянуть на содеянное им. Преподобный Сергий в ту тяжёлую эпоху поднял дух русского народа, вдохновил его на Куликовскую битву, предсказав победу, и много сил положил на духовное возрождение русского общества. Созданная им обитель стала центром духовной жизни Древней Руси.

Богослужение на Соборной площади в день 700-летия прп. Сергия Радонежского

Богослужебное пение было важной частью монастырской жизни. Глубокая христианская вера и верность святоотеческим преданиям вызывали самое глубокое почитание старинных напевов Православной Церкви, напевов, восходящих ко временам Киевской Руси. Отсюда такое необыкновенно бережное отношение к ним, стремление сохранить их в монастырском обиходе.

Монастырское пение эпохи Московской Руси было основано на общерусской традиции знаменного пения. Его реформа, осуществляемая в конце XV в., вводила новую, младшую редакцию, которая была более мелодичной и напевной по сравнению со старшей. Возможно, что охранительные тенденции по отношению к древней певческой традиции привели к соединению в монастырской певческой практике различных редакций знаменного распева, включая ранние его пласты.

Служба прп. Сергию была составлена вскоре после его кончины, были написаны и песнопения для неё. Изначально они были изложены знаменным распевом, и только позднее путевым распевом, в том числе многоголосным.

Пальма первенства в изучении певческой службы прп. Сергию принадлежит Н. С. Серегиной. Ещё в 1980-е гг., понимая важность и огромное значение личности преподобного для русской духовной культуры, она обратилась к этому материалу и выявила основные рукописные источники певческих служб в собраниях Троице-Сергиевой Лавры, Кирилло-Белозерском, Соловецком и других монастырей. Книга Н. С. Серегиной «Песнопения русским святым» содержит ценнейший источниковедческий материал. Так, на основании приведённых в книге источников можно судить о том, что наиболее ранние списки служб относятся к монастырским собраниям — Троицкому (наиболее ранние), а затем Кирилло-Белозерскому — конец XVI - начало XVII вв. Это даёт основание предположить, что певческая гимнография службы изначально была создана в Троицком монастыре и относится к монастырскому песнетворчеству.

Троицкая обитель, находившаяся близ новой столицы набирающей силу Московской Руси, как никакая другая была связана с жизнью русского государства и русского общества. Все новые тенденции, которые появлялись в культуре как следствие естественного развития того или иного искусства и как следствие государственной культурной политики, находили своё отображение в монастырской культуре.

Фото 18 июля 2014 года

Показательно в этом плане складывалась история путевого распева, оказавшегося таким важным для истории монастырского пения именно в Троицкой обители. Наряду с демественным и большим, он стал одним из новых пространных распевов Московской Руси. Эти распевы своим торжественным пространным звучанием как нельзя лучше соответствовали новой идеологии Москвы, которая в последней четверти XV в. сбросила, наконец, татарское иго, а после гибели Византийской империи ощутила себя вселенским центром православия («Москва — Третий Рим»). Переход к новому церковному уставу также способствовал не только обновлению службы, но и создавал предпосылки для развития пространного пения.

Существенную роль сыграло и развитие музыкального мышления, прежде всего его мелодизация и эволюция в целом, на протяжении свыше 500 лет от времён Крещения Руси (988 г.) до конца XV в. Безусловно, эти музыкально-стилистические предпосылки также сыграли свою роль и в реформе знаменного пения в конце XV в., и самой возможности создания новых пространных распевов. Музыкальный стиль стал органичным, естественным образом соединяя византийские основы церковного пения и их своеобразное наполнение национальным мелосом.

Путевой распев был создан как распев, близкий знаменному, но не новой, а старой (старшей) редакции, которая была по преимуществу силлабической. В путевом распеве была увеличена её напевность, мелодичность, идущие уже от новой редакции силлабо-мелизматического знаменного пения. Идея создать распев на стыке старой и новой редакции показывала стремление, с одной стороны, сохранить традиционность распева, а с другой стороны, обновить его.

Само название, связанное с одним из значений слова «путь» — правило, обычай, как толкует И. Гарднер, разъясняется именно музыкальной стилистикой распева, основанной на старом знаменном распеве в противоположность его новой редакции. Стилистический анализ путевых и силлабических знаменных песнопений на материале Троицкого ирмология был проведён М. Генченковой. Анализ выявил стилистическое родство путевого и знаменного силлабического распева, что на стилистическом уровне объясняет название путевого распева как распеватрадиционного.

Можно представить, что путь возник вообще как противовес новой знаменной редакции, как распев, сохраняющий традиционные основы. Но он вписывается в общую картину пространного пения конца XV в. и обладает рядом стилистических особенностей, которые объединяют их. Это не только увеличенный в сравнении с силлабическим пением внутрислоговой распев, добавление фит и лиц как мелодических украшений напева, но ещё и фонетические вставки — аненайки и хабувы. Они были призваны подчеркнуть древние истоки распевов, восходящие к эпохе Киевской Руси, её кондакарному пению и византийским образцам.

Путевой распев, в силу своей традиционности и протяжённости звучания, получил распространение в монастырской среде, более склонной к охранительным тенденциям культуры, а также к аскетичности и продолжительности богослужения.

Малый круг путевого пения в рукописных источника характеризует этот период как начальный период формирования традиции. Позднее на основе путевого распева в различных монастырях Руси были созданы местные, своеобразные напевы. Прежде всего, это троицкий путь, получивший самое широкое распространение, а кроме того, известен чудовский путь и путевой распев северных монастырей: кирилловский, соловецкий, тихвинский.

Обратимся к истории путевого распева в Троицкой обители. В собрании рукописей Троице-Сергиевой Лавры (РГБ, ф. 304.1) списки путевого распева появляются с последней четверти XV в. — это время появления самых ранних списков распева и в других собраниях, т. е. путь вошёл в обиход Троицкого монастыря вскоре после его возникновения. Следовательно, в обители прп. Сергия уже тогда знали и вводили в свой обиход все последние достижения певческого искусства.

Вторая половина XVI в. и первая половина XVII в. стали важнейшим периодом в развитии путевого распева и в целом, и в Троицком монастыре в частности.

Окончательное формирование идеологической концепции «Москва — Третий Рим» в эпоху Ивана Грозного, канонизация множества новых русских святых на соборах 1547 и 1549 гг. привели к заметным изменениям в русском искусстве, важнейшим качеством которого становится монументальность. Это напрямую коснулось и певческого искусства.

Рост московской певческой школы благодаря «вливанию» новых сил северной Новгородской не мог не повлиять на певческую культуру Троицкой обители. Последняя четверть XVI в. стала временем подъёма для монастырской певческой школы. В период второй половины XVI - начале XVII вв. в монастыре служили такие талантливые распевщики, как Иона Зуй и знаменитый Лонгин Шишелов (Корова), головщик и уставщик Троицкого монастыря. Этими распевщиками, особенно Лонгином, было создано множество авторских напевов на канонические богослужебные тексты.

Время мощного роста русского государства породило мощные творческие личности, которые соответствовали эпохе. Для Троицкого монастыря такой личностью, несомненно, была личность Ионы Зуя.

Иона Зуй заметно выделяется в истории троицкого пения. Он был диаконом монастыря и служил в 40-е - 50-е гг. XVI в. Известен его «перевод» херувимской Великой субботы «Да молчит всякая плоть». «Троицкое, суще Зуевское» — по этой ремарке можно судить о том, что троицкая редакция песнопения возникла на основе зуевских напевов. Это подтверждает сравнение списков троицкого и зуевского, они очень близки, хотя в монастыре их различали как разные варианты напевов. Зуевское «Да молчит» по времени создания относится к середине XVI в. (верхняя граница — не позднее 1559 г., года вероятной кончины диакона), ранний список — конца XVI - начала XVII в., ТИМ, Син. П. 1357. Это песнопение занимало совершенно особое положение в годовом певческом круге, поскольку оно исполнялось единственный раз в году, как херувимская песнь Великой Субботы.

К важнейшим и распространённым песнопениям троицкого пути относятся также величания на полиелейных службах: из них 15 служб были посвящены русским святым. Это количество соответствует второй редакции Стихираря, временные границы которого установлены Н. С. Серегиной со второй половины XV до середины XVI вв. На этом основании можно предположить, что величания пути троицкого были созданы до Соборов 1547 и 1549 гг., на которых произошла канонизация новых святых земли Русской. По времени это совпадает с деятельностью Ионы Зуя в Троицком монастыре. По всей видимости, можно предположить его авторство или ведущую роль в создании этих величаний. Величания были изложены на подобен, а самоподобном служил путь троицкий, вероятно сочинённый Ионой Зуем. Подобны того времени отличались от ранних: они требовали от распевщика более свободного владения композиционной техникой. В результате напев самоподобна при соединении с другим текстом уже не повторялся в точности, но, как правило, сохранял состав попевок. Поэтому изложение на подобен в эту эпоху требовало высокого мастерства, которое и показывали троицкие распевщики.

Личность Ионы Зуя сыграла решающую роль в развитии путевого пения в Троицкой обители. Несомненно, что возникновение троицкой редакции путевых песнопений связано с творческим потенциалом дьякона, что монастырская редакция возникла на основе его творений и стилевых особенностей.

В троицкой редакции путевого распева были изложены важнейшие песнопения годового круга. К ним относятся важнейшие путевые песнопения первой половины XVI в.: это песнопения Постной Триоди «Приидите, ублажим Иосифа», «Святый Боже» надгробное (в Великий Пяток и Великую Субботу), а также задостойник «О Тебе радуется», исполняемый на литургии свт. Василия Великого, преимущественно, тоже в Великий пост. Весьма часто встречается задостойник молебна «Владычице, приими». Песнопения соответствовали сугубой великопостной молитве и особому молитвенному предстоянию страстной седмицы. К ним были добавлены новые переводы «Придите, ублажим Иосифа» 5 гласа и «Да молчит всякая плоть». Из вседневных песнопений в этом «стиле» звучал вечерний гимн «Свете тихий» и Херувимская «Иже херувимы» на напев «Да молчит всякая плоть».

Троицким путём были изложены также тропари и стихира на великое водосвятие в праздник Богоявления, задостойники избранных двунадесятых праздников: Рождества Богородицы, Воздвижения, Введения и Благовещения, Сретения, в субботу Лазареву, в Великий Четверг и Великую Субботу, Вознесения, Пятидесятницы и Преображения, конечно же, стихиры прп. Сергию Радонежскому и некоторые другие песнопения.

Таким образом, центральные песнопения церковного года исполнялись в монастыре местным, троицким путевым распевом. Троицкая путевая монодия становится заметным явлением монастырского обихода и церковно-певческого искусства своей эпохи.

Кульминацией в развитии путевого одноголосия стало создание его пространной редакции — большого путевого распева (это как бы сугубый путевой распев).

Песнопения большого путевого распева были единичными и создавались только для самых значимых песнопений годового круга. Таково, например, «Достойно есть» большого пути Кириллова монастыря.

Особое место как одна из самых монументальных композиций древнерусского певческого искусства занимает редакция большого пути троицкого, выполненная для стихиры «Приидите, ублажим Иосифа». Она относится к службе страстной седмицы и звучит в страстную пятницу на целование плащаницы, т. е. её литургическое предназначение требовало протяжённого звучания.

Стихира является уникальным творением древнерусских распевщиков, это — одно из самых масштабных песнопений Древней Руси. Создание его, вероятно, было приурочено к строительству самого монументального собора Троице-Сергиева монастыря — Успенского, — начало возведения которого по приказу царя Ивана Грозного относится к 1559 г., а его окончание — уже к 1585 г., в правление сына Ивана Грозного, Фёдора Ивановича.

В письменной традиции этот напев появляется в рукописях последней четверти и конца XVI в. Прежде всего это собрания Троице-Сергиевой лавры (РГБ, ф. 304.1, № 436, 426 и 427) и Кирилло-Белозерского монастыря (РНБ, К-Б 618/875, 660/917, 684/941), чуть позже датируются списки Иосифо-Волоцкого собрания (ГИМ,Епарх. 217).

Уникальность напева песнопения наводит на мысль о том, что автором его мог быть только крупный распевщик, талантливая творческая личность. Поскольку письменная традиция всегда отставала от устной, с большой долей вероятности можно предположить, что это песнопение было создано не позднее середины XVI в. — времени деятельности Ионы Зуя, мастера троицкой путевой монодии. Скорее всего, именно Иона Зуй и был автором этого шедевра, воплотившего мощь русского монументального искусства конца XVI в.

Продолжение своего развития путь троицкий нашёл в мастеропении Лонгина Шишелова (Коровы), талантливого распевщика, служившего в Троицком монастыре в начале XVII в. Уникальная рукопись № 428 собрания Троице-Сергиевой Лавры, написанная рукой Лонгина, содержит, по определению А. Лукашевича, песнопения путевого распева, изложенные альтернативной путевой нотацией.

Во второй половине XVI в., кроме троицкого пути, возникли монастырские напевы в среднерусском регионе: опекаловский большой знаменный напев — в Опекаловском монастыре Тверской губернии, чудовский путь — в Чудовом монастыре Московского Кремля.

Ведущая роль среднерусских монастырей, и особенно Троицкого, для монастырской культуры в целом стала очевидна уже в первой половине XVII в., когда по их подобию в крупных северных обителях были созданы местные своеобразные напевы для отдельных песнопений: знаменный и большой путь кирилловский, путь соловецкий и тихвинский.

В этих монастырских редакциях тенденция соединять элементы разных распевов в одном песнопении проявилась ещё более очевидно. Например, в редакции Кириллова монастыря Богородична «Достойно есть» знаменного распева, наряду со знаменными попевками и фитами, вводятся интонационные обороты демественного распева, в редакции Тихвинского монастыря то же песнопение изложено путевым распевом, но напев соединяет в себе элементы пути троицкого и соловецкого (вторая половина XVII в.). В истории профессионального певческого искусства путевой распев общерусской традиции сыграл особую роль, поскольку на его основе стало развиваться раннее русское многоголосие — строчное пение, — а затем и более поздние его формы. Они представляли собою линеарный контрапункт на основе развитых распевов. Таким образом, одноголосный путевой распев стал основополагающим в развитии русского профессионального искусства позднего Средневековья. Причины, вероятно, заключались в стилистике распева, который органично соединил особенности двух эпох — древней и новой, что привело к новому качеству в русском церковном пении.

Комплексное изучение истории раннего русского многоголосия по рукописной традиции, историческим документам и памятникам литургической письменности привело автора к выводам, что его возникновение, несомненно, было связано с новгородской школой, которая в силу исторических причин занимала главенствующее положение в русской культуре вплоть до середины XVI в.

Как в Западной Европе ранние двухголосные песнопения возникли в певческой школе собора Парижской Богоматери, так логично предположить, что на Руси своего рода аналогом мог стать собор св. Софии новгородской. Именно поэтому его Чиновник повествует о пении с верхом литургии и славников. Это раннее двухголосное пение с «верхом» мы расцениваем именно как путевое или строчное двухголосие.

Распевщиком и творцом строчного пения в Древней Руси считали Василия Рогова (в иночестве Варлаама): «...демественному и строчному пению был распевщик и творец». Известные ранние списки царского многолетия и митрополичьего многолетия, а также «Вечная память» прп. Сергию Радонежскому с большой долей вероятности могут быть созданием Василия Рогова.

Брат знаменитого новгородского мастера Саввы Рогова, Василий, несомненно, слышал раннее путевое двухголосие, о котором повествует Чиновник. На протяжении своей жизни Василий Рогов был иноком и затем игуменом северного Кириллова монастыря, Соловецкой обители, архимандритом Владимирского Рождественского монастыря, а затем и митрополитом Ростовским.

Вероятно, он сумел соединить новгородскую и московскую традиции и был признан создателем общерусской традиции строчного и демественного многоголосного пения.

Его творческая деятельность как распевщика приходится на 60-е - 80-е гг.

XVI в. Тогда Кириллов монастырь имел тесные контакты с Троицким, а Владимир и Ростов расположены достаточно близко от Троицкого монастыря. Обладая как творческая личность большей мобильностью и чутьём по отношению к новым явлениям певческого искусства, Василий Рогов не мог не заметить рождение пути троицкого. Думается, что и в ранних песнопениях строчного стиля, к которым был причастен Василий Рогов, и в более поздних строчных сочинениях других распевщиков XVII в. путь троицкий был включён в многоголосие не случайно. Почему? Причины этого суть следующие.

Огромное почитание, уважение, любовь к обители прп. Сергия по всей Руси.

Стиль путевого распева удобен для многоголосных обработок по ритму, ладу и просодии. Простой ритм пропорций 1:2 преобладает, в то же время используются сложные пропорции 1:4 и 1:2:1. Позднее, при сложении метрической организации, эти пропорции будут синкопированными, но уже и в раннюю пору они разнообразят ритмическое движение и придают ритмическую «изюминку».

В распеве господствует ровная просодия, при которой слог равен целой длительности, но есть отступления в просодических синкопах, которые создают своеобразие просодического ритма.

Типичные ладоинтонационные черты распева — терцовая ладопеременность, господство поступенного движения — также удобны для многоголосных обработок. Фразировка, идущая от монодии, рассчитана на возможности человеческого дыхания и удобна для пения.

Стиль путевого распева смыкается с традиционным силлабическим знаменным распевом. В пути троицком была найдена мера в соотношении традиционного и нового: он легко воспринимался из-за традиционного звучания и был интересен благодаря включению новых элементов.

Стиль пути троицкого соответствовал стилю монументализма. Этот стиль в своё время существовал в Киевской Руси, в Новгороде, но при Иване Грозном, на новом этапе русской истории он возродился на новом уровне. Так и путевой распев, близкий старому знаменному пению, возродил его черты в новом качестве.

Среднерусский путь троицкий был более сложным по ладу, ритму, просодии, т. е. в целом по музыкальному языку и языку песнопений. Музыкальная форма его также стала более развитой, нежели предшествующая ей новгородская. То есть этот напев был более развитым в сравнении с его начальными формами, именно поэтому он оказался интересен для современников.

Таковы, на наш взгляд, основные причины использования троицкого пути в строчном пении.

Не только знаменный и путевой, но и поздние распевы второй половины XVII в. — киевский и греческий — остались в лаврском обиходе, как показатель того, что все нововведения, которые возникали на Руси, находили свой отклик и в монастырской жизни.

Важную роль выполнял Троицкий монастырь и как скрипторий певческих рукописей, как центр книжной культуры. Духовная музыка Средневековья была основана на письменной традиции, призванной сохранить неизменными сакральные напевы. Монастырский скрипторий воспроизвёл множество рукописных певческих книг, способствуя не только просвещению в целом, но и распространению музыкальной письменности, повышению музыкальной грамотности певчих, их профессиональному росту.

Судя по певческим рукописям Троицкого собрания, монастырские певчие знали не только знаменную нотацию, но и другие виды крюкового письма.

Музыкальная письменность многоголосия, созданная государевыми певчими дьяками Ивана Грозного, — казанская и путевая нотации — быстро распространилась в крупнейших монастырях — Троицком и Кирилловском. Это свидетельствует о высоком уровне музыкальной культуры певчих, готовых и способных освоить новую нотацию. Кроме того, это показывает, что в устной практике путевое пение уже было хорошо известно в обителях.

В рукописном собрании Троицкого монастыря в целом преобладают крюковые книги одноголосия в изложении знаменной нотацией. Книги, включающие однострочную запись путевой нотации, также имеются, хотя их доля очень мала. Однострочную запись путевого пения путевой нотацией мы расцениваем как начальную форму записи многоголосия, в которой йотирована только ведущая партия пути. Другие голоса в тот период ещё не были записаны и существовали пока только в устной практике. Само же применение путевой нотации как нотации для записи многоголосия свидетельствует о бытовании его ранних форм в Троицкой обители в последней четверти XVI в.

Многоголосные рукописи в партитурной форме изложения — двустрочные — единичны в Троицком собрании (в собр. МДА), рукописей же троестрочия просто нет. Это один из показателей того, что развитые формы троестрочия, очевидно, не культивировались в монастырской среде, где преобладало традиционное одноголосное пение.

И последнее. Являющийся центром духовной культуры, Троицкий монастырь на протяжении своей истории постепенно стал одним из крупных центров культуры певческой. Почему так произошло? Тому были свои причины.

Главная из них заключалась в заложенном прп. Сергием отношении к литургическому пению. Пение на богослужении было той же молитвой, что и молитва словесная, речью произносимая. Такова была общая установка для певчих, восходящая к раннехристианской эстетике Августина Блаженного и Иоанна Златоуста и нашедшая своё воплощение на Руси ещё во времена монашеской жизни прп. Феодосия Печерского.

Но в период решающей победы Руси на Куликовом поле авторитет прп. Сергия был столь велик, его святость проявилась уже при его жизни столь очевидно, что богослужения, им проводимые, вызывали у братии самые благоговейные чувства и почитание. Одухотворённость богослужений, творимых прп. Сергием, во время которых ему сослужил ангел на литургии, сходил святой огонь в потир, из которого он причащался, наконец, сам преподобный пел со священством и братнею — всё это требовало самого строгого молитвенного чувства от богослужебного пения. То есть сам характер богослужения, его святость должны были вызывать соответствующий характер монашеского пения, которое в службе, особенно на литургии, часто звучит в диалоге со священством.

Служение преподобного помогало заложить духовные основы богослужебного пения как пения прежде всего молитвенного, как певческой молитвы- предстояния пред Господом. Думается, что такой образец, своего рода эталон богослужебного пения, который и по сей день ценим в России, во многом сложился в эпоху Московской Руси именно в Троицкой обители, как обители, имеющей непререкаемый авторитет прп. Сергия.

Подводя итог, мы видим, что в певческом обиходе монастыря отражались главные тенденции в развитии русской культуры, находя своеобразное преломление в монастырских традициях. Троицкая обитель в период второй половины XVI - первой половины XVII вв. сыграла важную, значимую роль в развитии монастырской традиции пения в целом. Она вошла в историю русской профессиональной музыки прежде всего как хранительница традиционных форм монодии, интонационного фонда богослужебного пения. Своеобразная троицкая редакция путевого распева, органично соединив в себе черты старой и новой редакций знаменного пения, влилась в общерусскую традицию раннего многоголосия. Путь троицкий соответствовал стилю монументализма, характерного для русского искусства второй половины XVI в. Скрипторий монастыря стал одним из центров просвещения и распространения музыкальной грамотности и музыкальной письменности. В обители сложились исполнительские нормы богослужебного пения-молитвы, не потерявшие своего значения до наших дней.

В наши дни очевидно, как те семена, которые были посеяны прп. Сергием, позволили в дальнейшем взрастить те традиции монастырского пения, ту высочайшую хоровую культуру, которой по сей день славится Троице-Сергиева Лавра.

Г. А. Пожидаева

Источник: Журнал «Вестник славянских культур», 2015.