Троице-Сергиева Лавра – символ единства Руси

Современная великая Русь, объединившая отдельные народности, напоминает собою монументальную громаду, одушевленную патриотиз­мом н скрепленную трудовой дисциплиной, принятой в непременный закон жизни.

Общественному сплочению Руси и поддержанию этого единства в формах любви, взаимопомощи, патриотического энтузиазма и религиоз­ного подъема с IX века нашей исторической эры доныне много содей­ствовала и содействует Русская Православная Церковь.

Из церковных центров, веками исполнявших ответственную задачу объединять русский народ в религиозно-патриотическом и культурном отношении, безусловно, следует назвать прежде всего Троице-Сергиеву Лавру. Говорить о Лавре, как о символе единства Руси, это то же, что обрисовать объединяющее влияние среди русского народа государ­ственной, религиозной и просветительной работы лаврских деятелей от эпохи преподобного Сергия до XX столетия, на протяжении шести ве­ков. В то же время лаврские памятники древности, как архитектурные, так и иконописные в Сергиевой обители, отражают национальную на­шу культуру, интересы и культурное развитие чисто общерусского свое­го времени. Это есть вещественное сосредоточение Лаврою творчества Руси во всех отношениях

Такой знаток истории Восточной Церкви, как Стэнли, коротко, но многозначительно заметил о внешних и внутренних сокровищах любимой русским народом обители преп. Сергия, говоря: «Лавра — самое сердце национальной и религиозной независимости. Сюда со всех сторон и кон­цов, на поклонение Сергию Радонежскому стекаются бесчисленные бо­гомольцы и многие нз знаменитых людей настоящего времени. Как при­брежные воды рек и морей в своей зеркальной поверхности ясно ото­бражают краски неба и береговую природу, так ценнейшие вклады Лавры в русскую культуру отобразились в сохранившихся здесь ста­ринной архитектуре храмов, в древнерусской иконописи, шитье и вы­шивке, ювелирных изделиях и драгоценных рукописях с изящными ми­ниатюрными заставками».

Вторая по древности, после Киево-Печерской, Лавра преп. Сергия Радонежского с конца XIV века приобретает крупное культурно-про­светительное значение для северной, средней и восточной частей Руси уже самым строго общежительным укладом жизни своих насельников.

До преподобного Сергия иночество средне-русских и северных мо­настырей связывало себя денежной и имущественной собственностью для беспопечнтельного служения Богу вне мира. Но отягощение излиш­ними материальными средствами неминуемо склоняло иноков к любо­стяжанию н вовлекало в бесконечные искушения превозношения и зависти. Чтобы очистить и углубить сердечную связь монашествующих друг с другом и ввести их в тесное единение со всем русским народом деятельною любовию, прел. Сергий, с благословения Констан­тинопольского Патриарха Кир Филофея и Московского Митрополита св. Алексия, первый на севере учредил общежитие в своей Троицкой обители. По словам проф. П.А. Флоренского, «идея общежития, как совместного жития в полной любви, единомыслии и экономическом единстве, — назовется ли она по-гречески киновией, или по-латыни коммуной, всегда столь близкая русской душе и сияющая в ней, как вожделеннейшая заповедь жизни, — была авторитетнее всего воплоще­на в Троице-Сергиевой Лавре и повсюду распространялась от Дома Троицы, как центра колонизации» (проф. П.А. Флоренский, Троице- Сергиева Лавра в России, М„ 1919 г., стр. 20).

С началом нового порядка монастырского быта преп. Сергий сам понес тяготу попечения о братских нуждах, запретил братии иметь какую-либо собственность или что-либо вещественное называть своим. У троицких иноков, по его Уставу, все должно было быть общим и каждый член его иноческого братства обязан был совмещать долг непрестанной умной молитвы с работой на общую пользу орудиями монастырского производства. Это нововведение воскресило в XIV веке дух жизни идеальной первохристианской общины, в которой «никто и ничего из имения не называл своим» (Деян. 4, 32), поскольку «у мно­жества уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян. 4, 32). Общежитие вызвало стройку в Троицкой обители особых помещений для просторной трапезной, пекарни и кладовых и потребовало устано­вления особых церковно-хозяйственных должностей—келаря, экклесиарха, параэкклесиарха и др. Сам авва Сергий, по свидетельству преп. Иоси­фа Волоколамского, шил братин одежду и обувь, а материальные из­бытки от общего труда всецело тратил на страннсшриимство и украше­ние храма. Целью иноческих подвигов он считал дело спасения души, а хозяйственные работы именовал аскетическим термином «поделие».

Учениками и духовными друзьями преп. Сергия Радонежского было основано до 40 монастырей, из которых, в свою очередь, вышли строите­ли еще пятидесяти обителей. Можно себе представить отсюда какое колоссальное духовное потомство воспитал великий Сергий на северо- востоке Руси в навыках трудолюбия, нестяжательности и в отречении от изнеженного сибаритства. Для русских северных пределов он подлинно был таким же ярким светильником веры и общительного трудолюбия, какими светильниками были в южной Киевской Руси преподобные Анто­ний и Феодосий Печерские.

Обители Сергиевых учеников в закон собственного быта неизменно принимали общежительный устав своей Матери — Троице-Сергиевой Лавры. Так выдвинулась Троицкая обитель из дремучих радонежских лесов на распутия людской жизни, чтобы служить для монашеской сре­ды проводником единообразного подвижнического духа.

В периоды домонгольский и монгольский излюбленным народным идеалом нашим был идеал религиозно-нравственный. Его во всей широте понял и нансовершеянейшим образом осуществил в Троицкой обители прежде всего сам преподобный. Вот почему столь могучее впечатление произвел он и продолжает производить на поколения русских людей. По выражению летописца, «он был учитель, как всем монастырям, иже на Руси, так и вместе простым русским людям», расселившимся в лесах ли галичских, в дебрях ли вологодских и пермских, в пределах ли Тве­ри, Новгорода Великого и Новгорода Нижнего, или в Московской об­ласти. До 1764 г. в подчиненном отношении к Сергиевой Лавре состояли 14 следующих монастырей; Киржачский, Богоявленский, Георгиевский, Хотьковский, Казанский, Свияжский, Махрищский, Авнежский, Алатырский. Стромынский, Астраханский, Белопесоцкий, Каширский и Песношский. Названные выше монастыри, в свою очередь, не только объ­единяли иноков в их личных взаимоотношениях, но и связывали их со всем русским обществом через молитву за мир и' благотворительность. Излишне говорить, какое громадное влияние оказала эта масса мо­настырей на языческую или полуязыческую массу русского населения и насколько повысила на севере и востоке народную колонизацию. Около своих новосозданных общежительных монастырей Сергиевы ученики быстро вырубали лес, расчищали поля и сенокосы, создавали мирские ^Оселки н села, с подобной же хозяйственностью и культурой, так что прежние непроходимые лесные дебри, благодаря трудам коло­нистов, покрывались золотистыми нивами и пышными луговыми угодиями.

Древняя Сергиева Лавра возвысила до нормы истинно-христианской настроенности — живой любви к Богу и человеку — несметные сонмы русских верующих людей.

После богомолья в Лавру верующие готовы были всегда памятовать о Боге, подобно незабудке, которая по прекрасной легенде, некогда в блаженном восторге открыла Создателю свое золотое сердце, подняла на Него свои голубые глаза и, кроме Него - одного, все остальное на свете позабыла.

Даже самые древние церковные здания Лавры, высящиеся к небу, ярко свидетельствуют о воспитательной работе Сергиевой обители на Руси. В лаврских храмах и иконописи, украшающей их, характерно особенно то, что здесь символически ярко выразилась русская народная вера в Троичного Бога. Преп. Сергий, в созвучии с исконными воззрения­ми соотечественников, видел в Троичном Боге источник жизни, край желаний и святое святых души человеческой. Данным Первообразом определился его собственный дух еще от материнской утробы, и первый свой храм он посвятил именно Пресвятой Троице. Строительством его преподобный сказал великое историческое слово о христианском поклонении перед именем Живоначальной Троицы и обычае всюду на Руси созидать храмы во славу Троицы. Такое храмоздательство, например, принято было еще XI,V веке в Новгороде Великом, Холме, Серпухове, Пскове, Паозерье, Лысцах и др. городах и местечках наших. Наилуч­шая икона Пресвятой Троицы, кисти известного Андрея Рублева, написа­на также по заказу Лавры и собственно для нее. Быть может она отобразила, по замыслу и композиции самого преп. Сергия, любовь Бо­жественных лиц, Их согласие и покорность Друг пред Другом и бесконечный свышний Их мир. Эту подробность мы оттеняем по той причине, что рублевский подлинник послужил на многие пека оригиналом изображения тайны Троичности для последующих наших иконописцев. Точно так же празднование самого дня Св. Троицы Сергиевой обителью становится образцом совершения подобных богослужебных празднеств по всему лицу нашей земли.

Наряду с содействием просветлению народного самосознания и религиозного самочувствия лаврские иноки на протяжении столетии вдохновляли русское население горячими патриотическими чувствами и порывами.

Некогда пламенной молитвой и духоносным благословением преп. Сергий укрепил великого князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву и воодушевил русские войска предреченном им победы над та­тарским ханом Мамаем. Сохранилась историческая деталь, отмечающая порыв малодушия у некоторых советников Дмитрия Донского пред решительным сражением русских войск с татарами. «Не ходи, княже, за Дон, — советовали они Дмитрию, — потому что за Доном врагов много. Там не одни татары, но и Литва и Рязаны». В этот момент, когда мужество князя нуждалось в поддержке, на поле битвы показывается запыхавшийся гонец от Сергия Радонежского с грамотой, где, между прочим, говорилось: «Чтоб еси, Господине, таки ты пошел. А поможет ти Бог и Святая Богородица». Фраза преподобного быстро облетела войска Дмитрия Донского, подняла в них мужество и предрешила Куликовский триумф русского оружия, подобный триумфу Каталаунской победы Европы над Азией.

Силой увещания своего преп. Сергий неоднократно предупреждал также бесцельное пролитие народной крови из-за наличных капризов несогласных между собой русских князей.

После кончины преподобного Радонежская обитель, в лице своих игуменов и духовников, продолжала принимать деятельное участие в гражданском возвышении Москвы и обеспечении ее мирной жизни. Так, игумен троицкий Зиновий у раки преп. Сергия примирил великого князя Василия II с Дмитрием Шемякой, игумен Вассиан (Рыло) ободрил Иоанна III Васильевича при нашествии на Русь татарского хана Ахмата. Вассиан уверил князя в победе его над татарами и предупредил преж­девременное заключение им мира с Ахматом. О царе Иоанне Васильевиче- Грозном известно, что перед походом на Казань он несколько дней сряду у раки преп. Сергия слезно молился о даровании победы русскому оружию. Выступив с войсками из Москвы, он взял с собой походную церковь во имя Сергня Радонежского. Грозный, подступив к Казани и осадив ее, был ободрен известием об устрашающем явлении мусуль­манам самого богоносного Радонежского печальника за Русь на стенах Казанских. Как раз перед решительным штурмом столицы Казанского царства троицкий священноинок Адриан Ангелов прибыл в русский военный стан и весьма утешил Грозного вручением ему благословения от обители угодника Божия Сергия, в виде иконы, святого креста, прос­форы и святой воды. Грозный упал перед образом явления Божией Мате­ри преподобному Сергию и заплакал. В это время начался успешный штурм Казанской стены, завершившийся падением города. Память о блистательной победе русских над татарами Грозный увековечил созда­нием в Казани и Свияжске двух монастырей во имя преп. Сергия.

Небезынтересен н еще исторический факт: заветная лаврская Сергиева икона многократно следовала за нашими войсками на поле брани и во времена более поздней эпохи Грозного. При Алексее Ми­хайловиче она одушевляла русские военные отряды в городах Польши, на Полтавском поле сражения поднимала отвагу чудо-богатырей Петра Великого, сопровождала наше земское ополчение, выступившее против Наполеона, и сопутствовала русским стрелковым полкам в течение Крымской военной кампании 1855 г. и Турецкого похода 1877—1878 гг.

Из тронцких архимандритов-патриотов нелья не отметить особенно общественной деятельности преп. Дионисия (Зобннковского). Этот энергичный защитник интересов Руси своевременной патриотической работой разрушил в начале XVII века завоевательный план вторгшихся тогда в русские пределы' поляков и литовцев. Вместе с келарем Аврамием Палицыным он рассылал по разным русским городам многочис­ленные грамоты и в них призывал весь народ единодушно восстать на защиту Москвы и Отечества от неприятелей. Грамоты откровенно вскрывали замыслы Римского папы и иезуитов окатоличить Русь с по­мощью военной неприятельской силы, с отрядами которой следовал к Москве папский легат Новодворский бискуп. Какая неотразимая моль­ба звучит, например, в грамоте преп. Дионисия от 6 октября 1611 г., когда он говорит читателям-соотечественникам: «Вспомните истинную- православно-христианскую веру! Бога ради, покажите свой подвиг. Молите служилых людей стать сообща против врагов. Пусть ратные люди без всякого мешкания спешат к Москве. Если есть между вами какие неудовольствия, Бога ради, отложите это на время, чтобы всем на» единодушно потрудиться для избавления... от латинского порабощения».

Троицкие воззвания читались всенародно в Казани, Нижнем-Новгороде, Вологде, Рязани, Перми и прочих крупных городах. Под влия­нием их везде возбуждалась народная готовность всем жертвовать для спасения Родины и явились беззаветно преданные Отчизне вожди па­триотического движения — Минин и Пожарский и подобные им, имен» коих бессмертны в русской истории. Воспрянула тогда Русь как бы от дремоты, задышала одним бурным дыханием и, подобно библейскому богатырю Самсону, напрягла свои железные мускулы и порвала путы- неприятельских хитрых проектов, как паутину. Русское простонародье стало тогда формироваться в дружины и широкой лавой двинулось к Москве. Вспыхнувшие было несогласия между ярославскими ополче­ниями скоро потухли с помощью убеждений троицких иноков, послан­цев Дионисия, который зорко следил за общим положением вещей. На пути к Москве русская соединенная рать, предводимая Пожарским, остановилась под Троицей на горе Волокуше, в четырех километрах от Лавры. Здесь преп. Дионисий совершил молебен, окропил ополченцев святой водой и благословил их на подвиг зашиты родной Отчизны и святой Церкви Русской от происков папизма. Это было 18 августа 1612 г. Под Москвой к земскому ополчению присоединились казаки атамана Заруцкого и военные организованные отряды полководца Тру­бецкого. Перед решительным наступлением казаки неожиданно отка­зались сражаться, если им не прибавят жалованья. Тогда преп. Диони­сий, за неимением денег, послал казацким частям из Лавры в залог драгоценные ризы и другие церковные сокровища. Казаки, тронутые такой жертвой, не только отказались взять священные вещи, но и клятвенно обещались не отступать от Москвы до окончательного очи­щения ее от неприятеля. В решительную минуту схватки с поляками на Девичьем поле, они, однако, снова заколебались и хотели было укло­ниться от битвы. Тогда троицкий келарь Аврамнй Палицын пламенной' своей речью привел их в состояние такого энтузиазма, что они с воин­ственным кличем «Сергиев! Сергиев!» отчаянно врезались в гущу поль­ских отрядов и обратили их в бегство. Предпринятые в дальнейшем общие русские военные действия увенчались полным успехом. Москва была освобождена и здесь всенародный благодарственный молебен на Лобном месте по случаю избавления Руси от опасности латинского гнета служил во главе духовенства именно троицкий архимандрит Дионисий.

Лавра преп. Сергия, наряду с зашитой государственных интересов дорогой и великой Отчизны, всегда очень охотно отзывалась на ее нужды и материальной помощью.

Еще основатель Троицкой обители авва Сергий Радонежский гостеприимно кормил в монастырской трапезной целые отряды проходивших мимо посада военных и служилых людей, а окрестной бедноте благо­творил без конца. Во исполнение его завета Лавра всегда предоставля­ла кров, помощь и пропитание богомольцам, больным и нищим в странноприимницах и больницах, помещавшихся в монастырских слободках. Известный уже нам троицкий архимандрит Дионисий, сверх обычного попечения о бедняках, нарочито посылал по дорогам и окрестным ле­сам монастырских служителей. Здесь они подбирали ослабевших от го­лода и доставляли их в обитель, а убитых и умерших погребали на ме­сте нахождения. «Сколько есть у нас ржаного хлеба и пшеницы, — не­однократно говаривал братии Дионисий, — все отдадим раненым лю­дям. Сами же будем есть хлеб овсяный и без кваса, с одной водой... не умрем!». И лично преподобный не гнушался перевязывать раны больным, утешал и напутствовал умирающих. Вместе с ним днем и ночью трудился его келейник старец Дорофей, разносивший нуждаю­щимся все необходимое.

В эпоху преп. Дионисия архимандрита Тронце-Сергиева Лавра бы­ла запасной житницей для нуждающихся. В 1609 г. неурожай хлеба в Московской области поднял цену ржи до 9 серебряных рублей за четверть по тогдашней расценке. Тогда Патриарх Гермоген убедил троицкого келаря Аврамия Палнцына пустить на московский рынок монастырскую рожь по два рубля за четверть. Наводнение рынка сот­нями четвертей лаврской ржи испугало торговцев-спекулянтов того вре­мени. Они полагали, что на продажу выставлены все лаврские запасы хлеба, и снизили стоимость отпускаемой покупателем своей ржи также до двух рублей, чем спасена была от голодной смерти беднота Москов­ской области и окрестных городов (проф. В.О. Ключевский «Очерки и Речи», 2-й сборник статей «Добрые люди древней Руси», стр. 151 — 152).

В правление Петра Великого Троицкая обитель не только дала ве­ликому преобразователю России убежище во время смертельной опас­ности от стрельцов, но и помогала ему материально при кораблестрое­нии и военных походах. Лаврский архив сохранил самые цифры де­нежных сумм, периодически высланных Петру на государственные нуж­ды, а именно ему отпущены: в 1680 г. —1000 р., в 1682 г.— И 000 руб., в 1695 г —50 000 руб.; в 1696 г. — 40 000 руб.; в 1698 г.— 70 000 руб.; в 1699 г. —30 000 руб.; в 1701 г. —5 000 руб.

Лаврой за 20 лет правления Россией Петра, пожертвовано Отечеству 129 570 руб. тогдашнею монетою. Архимандриты Троице-Сергиевой Лавры из своих служителей даже комплектовали тогда отряды опол­ченцев и направляли их в распоряжение правительства. За подобного рода услуги Петр Великий сохранил неприкосновенными наличные шта­ты лаврских монахов и за 1676 год освободил в лаврских пригородах весь народ «от взноса запросных денег», в то время как в других рус­ских монастырях беспощадно урезывал штатные единицы.

В войну 1812 г. Тронце-Сергиева Лавра снова принесла на алтарь Отечества ряд крупных пожертвований. В 1807 г. священноархимандрнт Лавры Московский Митрополит Платон (Левшнн) внес на нужды госу­дарства 29 000 руб., в 1812 г. на земское ополчение 70 000 руб. ассигна­циями, 2 500 руб. серебром и 5 пудов 4 фунта серебряными слитками и серебряной посудой.

При настоятельстве в Лавре Митрополита Филарета (Дроздова), в связи с Крымской войной, из лаврских денежных рессурсов было отпу­щено на военные нужды 50 000.руб. и 15 000 руб. на зыкуп пленных гре­ков, участвовавших в военной кампании.

Митрополит Фнларет на лаврские средства расширил благотвори­тельные учреждения Троицкой обители, постройкой нескольких новых домов призрения,¹ больниц и училищ для посадских детей.

В период последней Великой Отечественной войны Троице-Сергиева Лавра находилась в состоянии реставрируемого памятника и потому не могла повторить общего патриотического жеста русских верующих лю­дей, жертвовавших на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского через Блаженнейшего Патриарха Сергия и через настоящего Настоятеля Лавры Святейшего Патриарха Алексия, тогда еще Митро­полита Ленинградского. Но она оставалась и остается верной привыч­ным ей древним патриотическим традициям.

Велики и многозначительны общегосударственные заслуги Троице-Сергиевой Лавры перед Великой Родиной нашей. Она неизменно храни­ла тесную связь с Москвой и в то же время диктовала государственную линию поведения подведомственным обителям. Они, по примеру Лавры, берегли, как святыню, тяготение к Москве и за собой увлекали окру­жающее население, претворяя языческие и полуязыческие массы в одно народное единство под главенством Московского Правительственного Центра и влиянием православной веры содействуя объединению севе­ро-восточной Руси с Москвой. Это есть бессмертное дело, совершенное обителью великого Сергия на протяжении шести веков нашей истории.

Объединяясь любовию с русским народом за монастырскими стена­ми, Троице-Сергиева Лавра в своих храмах укрепляла узел братского и богослужебного взаимообщения Русской Церкви с первоиерархами главных Православных Церквей Востока. За XVI и XVII столетия в Лавре совершали богослужение следующие именитые гости-первосвятители: в 1586 г. — Патриарх Антиохийский Иоаким, в 1589 г. Констан­тинопольский Патриарх Иеремия, в 1591 г. Митрополит Болгарский Дио­нисий Палеолог, в 1619 г. Иерусалимский Патриарх Феофан, непрестан­но плакавший во время умиленного литургисания в Лавре, в 1649 г. Паисий, Патриарх Иерусалимский, в 1653 г. Афанасий, Патриарх Кон­стантинопольский, в 1655 г. Макарий, Патриарх Антиохийский и Гав­риил, Патриарх Сербский, в 1668 г. Паисий, Патриарх Александрийский, в 1913 г. Григорий VII, Патриарх Антиохийский.

В наши дни Лавра в числе своих почетных гостей видела сына Американского Президента Элиот Рузвельта и его супругу, зарубежных архиереев, каковы: Александр, архиепископ Германский и Бельгийский, Серафим (Лукьянов), Митрополит Парижский, Елевферий, архиепископ Пражский, Протосиикелл Блаженнейшего Болгарского Экзарха Стефана архимандрит Мефодий и др.

Объединение культурных достижений Руси, начиная с XIV века, де­лает знаменитую Сергиеву обитель историческим музеем нашего род­ного старинного искусства и всенародного творчества, новыми Афина­ми на русской земле, училищем хозяйственности и просвещения. Здесь яснее всего слышится биение пульса общерусской культурной жизни в ее многосторонности и своеобразии.

Такова знаменитейшая в своем шестивековом бытии Троице-Сер­гиева Лавра. Доныне ее массивные стены и храмы с луковичными ку­полами, пережившими столетия, величественно красуются среди совре­менного города Загорска. Нетронутые веками, они таят в себе свиде­тельство о том, что молитвы на небе пред Богом великого Сергия Ра­донежского и неизменно благожелательное отношение нашего родного Правительства к Церкви до сих пор оберегают от разрушения этот ста­ринный памятник и блистательный символ общежительного, патриоти­ческого и культурного единства славной Руси.

Архим. Вениамин

Источник: Журнал Московской Патриархии, № 10, 1947 г.