Священное Писание с объяснением. Евангельское чтение в Неделю цветоносную (Ин. 12:1–18, зач. 41)

С особой торжественностью Церковь вспоминает такие события евангельской истории, как воскрешение св. прав. Лазаря, друга Божия, и Вход Господа Иисуса Христа в Иерусалим. В богослужебном плане они являются предпразднством Пасхи. Воскрешение Лазаря Четверодневного предваряет собой тридневное Воскресение Спасителя, а Его Вход как Царя в Иерусалим есть знамение открывающегося Царства Небесного. Наиболее подробно об этом повествует св. евангелист Иоанн Богослов. Святоотеческий комментарий к сегодняшнему литургическому чтению (Ин. 12:1–18, зач. 41) поможет нам глубже понять смысл праздника.

«За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним» (ст. 1–2). В последний год земного служения Спасителя ветхозаветная Пасха пришлась на пятницу. В этот день Господь Иисус, как Новый Адам, вместо пасхального агнца принес в Жертву Богу Отцу Самого Себя, «послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя» (Флп. 2:8). Поэтому вечеря в Вифании совершилась в ближайшую к законной Пасхе субботу. Свт. Кирилл Александрийский замечает прообразовательный (т. е. содержащий сокровенное пророчество) смысл праздничного ужина: вкушаемый ягненок был прообразом Агнца Божия – Христа. Поэтому Сын Божий, исполняя в точности Закон Моисеев, именно «за шесть дней до Пасхи», когда должен быть куплен пасхальный агнец, вкушает вместе с тем, кого воскресил накануне из мертвых. Христос как бы предсказывает, что вскоре заместит его Собою: «Он восставил Лазаря к жизни и умер вместо него. Ибо вернув его из могилы и отведав трапезы вместе с ним, Он был Сам погребен символически миром Марии» (прп. Ефрем Сирин). Это и открывается и через последующие события вечери: Мария помазывает Господа благовонным миром, чтобы по слову Христову, приготовить Его к погребению, а Иуда, окончательно уловленный страстью обогащения, утверждается в намерении предать Учителя врагам, давно ищущим убить Христа.

«Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира» (ст. 3). Свт. Иоанн Златоуст поясняет: «Отсюда видно, что трапеза была в доме Марфы, потому что они принимают Иисуса, как возлюбленные друзья…», Мария же снова показывает свое высокое внутреннее устроение, превосходя всех прочих: «… воздает честь только одному, и приступает к Нему не как к человеку, а как к Богу. Поэтому она и миро излила, и отерла волосами головы». Свт. Кирилл Александрийский находит и в этом эпизоде пророческий смысл: «Таким образом, чувственным (т. е. благовонным миром) она предуказала духовное, ибо тело Его, подобно алавастру (сосуду, кувшину) пронзенное и сокрушенное, наполнило весь мир благоуханием Боговедения». Кроме того, радостное для всех участников вечери излияние мира, толкует прп. Ефрем Сирин, как огонь опалило Иуду: «Оно благоухало, оно выставило отступника, словно в горниле, выявив вора, прикрывавшегося заботой о нищих».

«Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали» (ст. 4–6). Здесь апостол Иоанн сообщает важные детали происходящего, так что становится очевидной причина гибели ученика-предателя. Иуда уже был одержим страстью, потому и евангелист ясно указывает причину его недовольства и негодования: «не потому, что заботился о нищих, но потому, что "вор был" и святотатец, похищавший деньги, приносимые Богу» (свт. Кирилл Александрийский). Св. Златоуст, как опытный пастырь, описывает паралич души сребролюбца, отдавшего себя пагубной страсти: «Страшно, истинно страшно – сребролюбие. Оно закрывает и глаза и уши, делает свирепее зверей, не позволяет думать ни о совести, ни о дружбе, ни об общении, ни о спасении собственной души, но, за раз отвративши от всего, делает плененных своими рабами, точно какой жестокий тиран». Далее святитель прибавляет: «И что всего хуже в этом горьком рабстве – оно заставляет даже услаждаться собой…». Так и есть: Мария, водимая благодатью, совершает служение истинного благочестия по отношению ко Христу, а Иуда, одержимый страстью, укоряет ее и порицает, как поясняет свт. Кирилл, «потому что приносила миро, а не деньги». При этом предатель уверен в своей правоте, найдя благовидный предлог: «порицание свое прикрывает любовью к нищим» – заключает тот же святой отец. Но такое мрачное «благочестие» обманывает прежде всего себя, низводя в погибель свою жертву: «сребролюбие сделало Гиезия из ученика и пророка прокаженным; оно погубило Ананию и Сапфиру; оно сделало Иуду предателем; оно растлило иудейских начальников, которые принимали дары и стали сообщниками воров» (свт. Иоанн Златоуст).

«Иисус же сказал: оставьте ее, она сберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда» (ст. 7–8). Господь прежде, «видя, что Иуда был жаден до денег, поручил ему отвечать за деньги, чтобы и дать ему удовлетворение, и уберечь его от предательства ради денег. Но лучше было бы ему украсть деньги, нежели предать Создателя» (прп. Ефрем Сирин). И сейчас Богочеловек являет Свою великую кротость и долготерпение к предателю, зная его намерения, но оказывая снисхождение в надежде отвратить его от пути погибели. Именно поэтому Христос, уточняет Златоустый учитель Церкви, «не обличил ученика за эту жену и не сказал того, что сказал евангелист, т. е., что Иуда укорял ее потому, что был тать». Словами о Своем погребении Спаситель, во-первых, защищает Марию «за помазание миром, бывшее не ради роскоши, но ради таинства, которое служило к погребению Его» (свт. Кирилл Александрийский), а, во-вторых, «опять сделал намек на предателя. Но того не трогает это обличение, не смягчают эти слова, хотя они и могли возбудить сострадание. Дальнейшей же речью: «Меня не всегда имеете», – как бы так говорит Христос Иуде: «Я неприятен и тягостен? Но подожди немного, и Я отойду». Но Иуда упорствовал» (свт. Иоанн Златоуст).

«Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых. Первосвященники же положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса» (ст. 9–11). Свт. Кирилл Александрийский обращает внимание на то, как чудо воскрешения Лазаря разделяет иудейское общество по отношению ко Христу: с одной стороны «народ поражается необычайностью чуда, и то, о чем слышали, как о случившемся, пришли посмотреть глазами для укрепления веры», а с другой – начальники, которые «теряют ум и, отовсюду возбуждаемые завистью и не говоря ничего разумного, заботятся только об убийстве, думая вместе с умершим уничтожить и силу чудесного деяния, чтобы прекратить стремление к вере во Христа». Св. Златоуст говорит о том же, добавляя, что как прежде начальники народа «верующих называли проклятыми (Ин. 7:49), а самих себя, убийц, – благоразумными. Так и теперь, увидев чудо, многие уверовали, – а начальники не только не удовольствовались своими злодействами, но покушались еще умертвить и Лазаря». Причинами ожесточенного стремления начальников иудейских как можно скорее расправиться с Лазарем были их зависть и ненависть ко Христу. Если прежде они пытались обвинять Спасителя в нарушении субботы, то теперь «ни в чем не могли обвинить Его, и потому злоумышляют против того, кого Он воскресил» (св. Златоуст).

«На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне Царь Израилев!» (ст. 12–13). На следующий день после вечери в Вифании Христос начинает открыто шествовать в Иерусалим, исполняя ветхозаветное пророчество. Начальники иудейские никак не могли остановить Его, поскольку как, поясняет св. Златоуст, боялись народа «который предшествовал и следовал за Ним. Ибо ни одно чудо так не привлекло к Нему народ, как чудо над Лазарем». Со столь великой честью народ встречал Мессию, «что люди постилали одежды свои (Лк. 19:36) под ноги Его и что весь город пришел в движение (Мф. 21:10)». Свт. Кирилл Александрийский поясняет, что люди «не просто величают Его, но от Богодухновенного Писания (Пс. 117:25–26), говоря прекрасно сказанное о Нем и исповедуя, что Он был и "Царь Израилев"», что Он "благословен", поскольку «приносится от нас Ему благословение, подобающее Богу Господу по природе, так как Он пришел "во имя Господне"», т. е. не как слуга, подобно ветхозаветным святым, но как Господь во власти могущества. «Поэтому и вполне соответствует Ему сказанное о Нем пророческое слово».

«Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано: Не бойся, дщерь Сионова! се Царь твой грядет, сидя на молодом осле» (ст. 14–15). Задолго до новозаветных событий пророк Захария торжественно провозгласил: «Ликуй от радости дщерь Сиона, торжествуй дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной» (Зах. 9:9). Совершение этого пророчества евангелист передает, несколько изменяя начало: «Не бойся», – говорит так потому, что прежде цари у Израиля были «по большей части несправедливы и корыстолюбивы, предавали их врагам, развращали народ и подчиняли его неприятелям», а этот Царь «не таков, но кроток и незлобив… Не войском окруженный вошел Он, а имея при Себе одного осла» (свт. Иоанн Златоуст). Тем, что Спаситель воссел на молодого и необъезженного осла, предызображается будущее Церкви Христовой: «делает это, показывая, что новый народ из язычников нечистый Он имеет подчинить Себе и возвести в достоинство праведности, в горний Иерусалим, которого образом был земной, в который входит народ, ставший чистым…» (свт. Кирилл Александрийский; сходно у св. Златоуста).

«Ученики Его сперва не поняли этого; но когда прославился Иисус, тогда вспомнили, что так было о Нем написано, и это сделали Ему» (ст. 16). Толкователи согласно объясняют, что ученики до Воскресения Христова многого не понимали, если Он сам не открывал им. Однако евангелист «не стыдится выставлять на вид прежнее их неведение. Что было написано, это они знали, а что написанное относилось к Христу, этого не знали» (св. Златоуст). «После же Воскресения они уже не пребывали в иудейском ослеплении, но Духом открыто стало им знание Божественных словес» (свт. Кирилл). Ап. Иоанн Богослов потому не стыдится говорить о неведении учеников, что «у него была цель пренебрегать человеческим почтением, защитить Славу Духа и показать, какими были ученики до воскресения и какими стали после воскресения» (свт. Кирилл).

«Народ, бывший с Ним прежде, свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых. Потому и встретил Его народ, ибо слышал, что Он сотворил это чудо» (ст. 17–18). Под народом здесь нужно понимать и уверовавших во Христа иудеев, и жителей Вифании, сопровождавших Его в Иерусалим, а также прочих свидетелей воскрешения Лазаря. Свт. Иоанн Златоуст объясняет, почему ни одно из совершенных Господом чудес не влекло к Нему с такой силой народ, как это: воскрешенный «был человек знаменитый, как видно из того, что многие собрались утешать сестер его», к тому же «чудо было совершено ввиду всех и самым необыкновенным образом» так, что «все при наступлении праздника, оставив торжество, идут в Вифанию». Впрочем, все иудеи, не исключая и апостолов Христовых, ждали, что вот-вот откроется земное царство Мессии.

Великое чудо воскрешения Лазаря евангелист называет знамением (как слышим в церковнославянском тексте), т. е. знаком или признаком, по которому боголюбивые души узнают в Иисусе не просто святого человека, а Единородного Сына Божия, Мессию и Спасителя. И если первое знамение – претворение воды в вино на браке в Кане (Ин. 2:23) – было явлено лишь для учеников, то нынешнее знамение – явлено для всех, ожидающих пришествия Мессии-Спасителя. Основное же назначение всех знамений одно – привести учеников и народ к вере в Иисуса как Сына Божия, имеющего равную власть с Богом Отцом: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5:17), «… дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня» (Ин. 5:36), «Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день» (Ин. 9:4).