Серебряная мастерская Троице-Сергиевой Лавры во второй половине XIX в.

Государственным указом 1859 г. при монастырях и архиерейских домах были упразднены должности штатных служителей, а из государственной казны с тех пор ежегодно стала поступать денежная дотация «на наем рабочих людей взамен штатнослужителей». В серебряной мастерской Троице-Сергиевой Лавры в этот период работало одновременно от 4 до 10 человек, причем очевидна тенденция к постоянной смене состава.

Дискос. Троице-Сергиева Лавра. 1862 г. СПМЗ

Находилось серебряное заведение под контролем ризничего и часто именовалось как ризничная мастерская, или «серебряная мастерская при ризнице». Последняя формулировка уточняет ее местонахождение за лаврской ризницей в нижнем ярусе крепостной стены под наместничьими покоями. Практический контроль над ее деятельностью осуществлял смотритель из числа лаврских послушников.

Оборудована серебряная мастерская была наилучшим образом: имелись прокатный стан, наковальни, плавильные емкости и меха для раздувания огня, приспособления для золочения и серебрения «через огонь» и гальваническим путем. В документах перечисляются многочисленные инструменты для чеканки, гравировки, вальцовки, шлифовки, чернения и вороновки (патинирование под старинную вещь), приспособления для закрепки и обработки камней, а также различные химикаты, краски и т. д.

Принимали в мастерскую не каждого – отбор проводился даже среди местных жителей. Работа начиналась в 5 часов утра, заканчивалась в 18 часов, с обеденным перерывом в один час, но в летнее время, после Пасхи, режим несколько менялся: начало работы передвигалось на 4 часа утра, окончание – на 20 часов, обеденное время полагалось с 12 до 14 часов.

Среди различных служб Троице-Сергиевой Лавры оплату труда серебряников можно характеризовать как среднюю. Значительно выше она была, например, у приказчиков, фотографов, ниже – у поваров, слесарей, фельдшера. После нововведений 1859 г. начисление зарплаты стало дифференцированным с учетом отработанных дней, а иногда практиковался и почасовой расчет. Кроме постоянного жалования, серебряники получали «в награждение» за наиболее ответственные или срочные заказы. Кроме денежных выплат, власти Лавры оказывали своим рабочим различные вспоможения, из которых наиболее частыми были денежные субсидии «на поправку дома». Послушникам оплачивали пошив риз и шапочек, ученикам закупали сезонную одежду и обувь. К праздникам всем мастеровым серебряного заведения, а также «трудящимся из братии», кроме денежных премий, выделяли чай и сахар.

Нанимаемых в Лавру специалистов именовали в документах по-разному: вольнонаемными, мастеровыми, поденными или просто работниками. Наряду с жителями Сергиева Посада это были крестьяне и мещане из Смоленской, Рязанской, Калужской, Воронежской и других губерний, а также из различных волостей Московской губернии. Значительно реже упоминаются жители далеких российских окраин. На место постоянного жительства иногородних мастеров Лавра ежегодно высылала сведения о них, выделяла средства на «выправление паспортов», уплату податей, «приписку к обществу».

Чаша. Троице-Сергиева Лавра. 1862 г. СПМЗ

Кроме вольнонаемных серебряников, в ризничной мастерской трудились лаврские послушники, имевшие профессиональное образование. Они также получали жалование, награждения и имели специализацию чеканщиков, граверов, посудчиков. В 1860-х годах среди них упоминаются бриллиантщики Андерс Рутт и некто Григорий (выяснить фамилию не удалось).

Следуя традиции, ризничные серебряники имели собственных учеников, не работавших на Лавру, но и в самой мастерской постоянно проходили обучение несколько мальчиков. Срок обучения оставался традиционно неизменным – около 4 лет, средний возраст претендентов был 10-12 лет.

Деятельность серебряной мастерской, в первую очередь, была направлена на обслуживание лаврских потребностей. Традиционно ко всем крупным праздникам чистили серебро в соборах: раки, оклады на иконах, богослужебные сосуды.

Другим важным делом была починка обветшавшей утвари: крестов, кадил, блюд, подсвечников, ковшей, тарелок, «исправление окладов, венцов и надписей на древних иконах». Постоянно, например, чинилась «Сионская горница» (СПМ3. Инв. 5387) в алтаре Троицкого собора, и в 1875 г. к ней был выполнен «новый баллюстрад с восточной стороны».

Многочисленные документы подсказывают, что именно во второй половине XIX в. практически вся богослужебная утварь, находившаяся в пользовании, была заново вызолочена или посеребрена. Через мастерскую в 1870-е гг. проходит оплата за труд золотарю мон. Тихону.

Уровень серебряной мастерской, в первую очередь, характеризуется вновь изготовляемыми вещами. Подавляющее большинство изделий, причем наиболее интересных, не сохранилось. Мы узнаем о них лишь по лаврским описям, где с залуженной гордостью указывается: «Ковчежец... устроен из лаврского серебра лаврскими мастерами в 1861 году», или: «Дарохранительница сделана в 1903 году из монастырского серебра в лаврской мастерской».

Известно, что вещи для внутреннего («домашнего») пользования не клеймились. К великому сожалению, лаврские вещи, имеющие клейма (годовое, пробирной конторы или пробное) абсолютно невозможно вычленить – они растворились среди множества себе подобных московских произведений. Поэтому, например, свидетельство об употреблении серебра на «сделание к скитскому деревянному сосуду чаши» напрямую можно соединить лишь с одним деревянным изделием (СПМ3. Инв. 2031) из Гефсиманского скита, не имеющим знаков контроля.

В собрании Сергиево-Посадского музея в настоящее время хранится целый ряд неклейменых изделий лаврской серебряной мастерской второй половины XIX в., выявленных по архивным документам. Большая их часть относится к 1860-м гг., когда ризницу возглавлял иеромонах Авдий.

Стаканчик. Троице-Сергиева Лавра. 1861 г. СПМЗ

Самым ранним является небольшой стаканчик 1861 г. для хранения мира при освящении храмов. Его форма повторяет образцы рубежа XVII-XVIII вв. с характерными ножками-шариками. Ленточный орнамент на канфаренном фоне заметно тяготеет к «узорочью» XVII в. Этот факт неудивителен в системе господствовавшего в середине XIX в. «русского» стиля.

В 1862 г. сделаны в мастерской две чаши для воды для освящения соборов. Никакой специфики данные формы прежде не имели, а «новозделанные» представляют собой округлые горшочки, гладкие поверхности которых и минимальность декора (два узких пояска с пальметтами и «веревочкой») придают им схожесть с бытовыми сосудами позднего средневековья, сохранившимися в ризнице.

В 1863 г. из ризничного «ломового» серебра созданы два сосуда для освящения вина и елея. Они представляют интерес с точки зрения выхода из конкретной ситуации, когда обветшавшие старые предметы требовали замены. Прежние сосуды не были полностью уничтожены – заново выполнены лишь чаши с крышками, покрытые густой сетью узора.

Примером «сочинительства» из «ломового» серебра, вышедшего из ризничной мастерской, является оклад Евангелия 1859 г. (СПМЗ. Инв. 2481). Обветшавшая книга середины XVIII в. была отремонтирована, но уменьшена в размере: сохраненным среднику и наугольникам (о чем свидетельствуют клейма 1753 г. на верхней доске) как бы «тесно» в заданном пространстве. Однако их починили, позолотили, набили на яркий бархат, и «новое» Евангелие приобрело вполне импозантный вид, пригодный для богослужений.

В 1862 г. были созданы дискос со звездицей (не сохранилась), отличающиеся от перечисленных рядовых вещей и сделавшие бы честь любой современной мастерской. Они были исполнены в пару к драгоценному потиру, подаренному в Лавру императрицей Александрой Федоровной (не сохранился) «и по приличию для сходства с потиром, украшены камнями, кои взяты из панагий». Не вызывает сомнения, что в качестве образца были взяты золотые литургические сосуды, хранившиеся в лаврской ризнице.

Особого внимания заслуживает гравировка. Композиция, рисунок, орнамент, характер штриховки, расположение литургической надписи свидетельствуют о профессионализме художника. Не имея практически никаких доказательств, все же рискую отнести работу «вольнообязанному дворовому человеку» Ивану Ильину (впоследствии послушнику, затем иноку Ионе), работавшему в лаврской ризничной мастерской почти 20 лет (1861-1879). Практически сразу же он числился единственным гравером, труд которого был постоянно затребован и регулярно вознаграждался премиями.

Сохранились две авторские работы мастера, но не в качестве серебряника, а резчика по кости (складень 1866 г. «Прп. Сергий Радонежский с житием» – СПМЗ Инв. 2941 и икона 1869 г. «Троица Ветхозаветная» – СПМЗ Инв. 1990).

Сосуды для вина и елея. Троице-Сергиева Лавра. 1863 г. СПМЗ

В описях Лавры И. Ильин уважительно называется художником. Высоко оцененные мировым художественным сообществом в 1867 г. на Парижской выставке образцы работ Ивана Ильина, очевидно, становятся в монастыре эталонными. Недаром в резных деревянных образках, тиражировавшихся с этого времени как в самой обители, так и в Сергиевском Посаде, существует несомненная стилистическая и исполнительская близость с подписными работами автора. Тем более сам мастер, видимо, занимался и резьбой по дереву, так как в мастерской в этот период возобновляли, например, не только серебряную обкладку, но и резьбу «старинного кипарисного креста».

В конце 1860-х гг. Учрежденный собор констатировал, что в Троицком соборе многие ризы на иконы сильно обветшали и что на них «некоторых частей совсем не имеется». Поэтому на несколько лет лаврская серебряная мастерская загружается работой по их возобновлению. Заново были созданы оклады (все утрачены) на иконы: «Успение Богоматери», «Богоматерь Смоленская», «Спас Нерукотворный», «Господь Вседержитель на престоле» и др. Все названные иконы имеют значительные габариты, поэтому большие серебряные листы заказывали в московской мастерской А.М. Постникова, причем самое примечательное, что на листы «накладывали» клейма. Так что если бы исчезли документы мастерской, а изделия, напротив, сохранились, то не было бы никакой возможности считать их лаврской работой.

Наиболее полные сведения сохранились по поводу оклада иконы «Богоматерь Смоленская» из местного ряда иконостаса Троицкого собора. Прежняя риза относилась к 1753 г. и за 100 лет так «состарилась», что «богомольцы во время благоговейнаго целования нередко уязвляют себе уста и приходят в смущение». В 1869 г. решено было исполнить новую, на которую укрепить древние украшения (24 золотые сюжетные дробницы с чернью на раму, венцы, камни), а также заново сделать убрус и цаты. Жемчужный убрус вынизали жемчугом монахини московского Вознесенского монастыря. Чудом сохранившиеся цаты (СПМЗ. Инв. 2515, 2516) идентифицированы благодаря подробным описаниям. Опознавательной деталью на них служит большой граненый желтый хрусталь (названный топазом) с резным изображением «Троицы Ветхозаветной».

Письменные источники указывают, что риза выполнялась по благословению настоятеля Лавры Московского митр. Иннокентия (Вениаминова) и что рекомендовалось ее уравнять «по образу и благолепию древним иконам». Поэтому мастера употребили массу драгоценных камней, жемчужные, черневые, эмалевые отделки. Особо отмечено, что отбор и оправка камней произведены под личным контролем ризничего соборного иером. Авдия.

Стакан. Троице-Сергиева Лавра. 1880 г. СПМЗ

Из работ ризничной мастерской 2-й половины XIX в. уцелели и два стакана, истории которых также подсказывают бумаги хозяйственного архива. Первый из них (СПМЗ. Инв. 5050) входил в число 18 серебряных сосудов для соборных столов. Однако выяснилось, что один стакан был «подарен Его Императорскому Высочеству В.К. Сергею Александровичу по Его желанию в бытность в Лавре 14 августа 1879 года», а вместо него сразу же сделан новый. Опознать его не составило труда, поскольку воспроизводится гравированная на нем вирша: «Добр неприветлив // Умен а не сметлив // Не продолжить беседу // Как раз наскучить соседу».

Новый стакан, скопированный через двадцать лет, совершенно неотличим от остальных. Правда, мы знаем, что в 1859 г. стаканы вычеканили из «лома», а новый – из «пробного» серебра.

Другой стакан – чеканного мастерства, без клейм, с картушам, в одном из которых – сцена благословения прп. Сергием на ратный подвиг кн. Димитрия Донского, в другом – гравированный стих. Наивные строки сочинены, вероятно, в Лавре и напоминают надписи на упомянутых соборных стаканах: «Русь святая от Мамая вся дрожит // Сам князь спешит // Взять от Сергия благославенье // На челе его смятенье // Не смущайся старец рек ему // Победишь верь тому».

Можно предположить, что сосуды с героической тематикой тиражировали и что они могли служить подношениями почетным гостям в юбилейные торжества по случаю 500-летия Куликовской битвы. Образцом же для подражания могла стать большая кружка с аналогичным сюжетом (не сохранилась), подаренная князем В.А. Долгоруким архим. Антонию (Медведеву) в 1871 г.

Объемы собственных работ были невелики, поэтому заключали договоры со «сторонними» подрядчикам и для продажи в лавках и часовнях образков, крестов, колец, четок, которые тысячами поставляли не только из Сергиева Посада, но из Москвы, Воронежа, Рязани, Тулы и других городов.

В основном, мастерская обслуживала надобности Лавры. Однако в этот период наметилась тенденция к некоторому расширению ее деятельности. В бумагах архива постоянно упоминается изготовление утвари для своих «филиалов»: Гефсиманского скита, пустыни Параклита, Сухаревского подворья, дома призрения и т.д. Занимаясь благотворительностью, изготавливали драгоценную утварь в окрестные церкви «по бедности», а также работали на заказ для других монастырей, например в Переславле, Могилеве, Пицунде.

Следует сказать, что серебряная и золотая утварь, в том числе лаврского производства, хранившаяся в монастырской ризнице и соборах, уцелела в незначительном количестве. В связи с указом ВЦИК 1921 г. о полной ликвидации церковного и монастырского имущества большинство произведений XIX в. было изъято в Гохран и навсегда потеряно для истории.

Источник: Тр.-Серг. Лавра в ист., культуре и дух. жизни России: Материалы III междунар. конф. / Сост.: Т.Н. Манушина, С.В. Николаева. – СП: Весь Сергиев Посад, 2004. С. 384-402.