Из реального комментария к Житию Дионисия, архимандрита Троице-Сергиева монастыря

Житие Дионисия, архимандрита Троице-Сергие­ва монастыря, сочинение авторское и датированное: над его составлением трудились между 1646-1654 гг. Си­мон Азарьин (казначей, а затем келарь Сергиевой оби­тели) [1] и священник Иван Наседка (служивший в то время ключарем Успенского собора Московского Кремля) [2]. В создании этого жития большая роль при­надлежит строителю Богоявленского Кожеозерского монастыря Боголепу Львову, [3] часто бывавшему в Мос­кве: это он уговорил Симона Азарьина приступить к жизнеописанию Дионисия; это ему Симон Азарьин посылал на суд черновой вариант Жития, который ос­тался неизвестным. Все названные лица, несомненно причастные к литературному и публицистическому труду, были еще непрофессиональными писателями: их сочинительство было прежде всего христианским под­вигом; при этом писание они сочетали с хлопотными обязанностями монастырской или церковной службы. Возможно, это определило интерес автора к реалиям и к свидетельствам современников и очевидцев опи­сываемых событий.

Архимандрит Радонежский Дионисий.jpg

Преподобный Дионисий архимандрит Радонежский.
Икона из ризницы Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

Включение в текст Жития Дионисия обширной за­писки Ивана Наседки вызвано стремлением Симона Азарьина убедить читателей в достоверности приводи­мых известий, и это выходит за рамки принятой в аги­ографии традиции ссылаться на «самовидцев» — субъек­тов чудесных видений или исцелений. Скорее всего, здесь сказывается привычка опираться на документы. Примечательно, что наиболее авторитетные списки Жи­тия Дионисия (ГИМ. Синод, собр. № 416 и РГБ. Тро­ицкое собр. № 700) сопровождаются списками грамот, направлявшихся в монастырь от царя и от патриархов, московского и вселенских, а также направлявшихся из монастыря в различные города, где формировалось на­родное ополчение против польско-литовских интервен­тов, начала XVII в. Об этих патриотических грамотах го­ворится и в тексте Жития, в разделе, составленном Иваном Наседкой.

При комментировании текста Жития Дионисия, который подготовлен нами для публикации в серии то­мов «Библиотеки литературы Древний Руси»[4], обращает на себя внимание упоминание реальных исторических лиц, знакомых нам по Вкладным книгам Троице-Сергиева монастыря, по «Истории», или Сказанию Авраамия Палицына, по Книге о новоявленных чудесах Сер­гия Радонежского и по Другим источникам.

В Житии Дионисия отражен монастырский быт. Уже во 2-й главе Жития сообщается: «И при его архимандричестве много церковников бысть, якоже и священников до 30, дияконов же иногда 15, а головщиков и крылошан на обеих крылосах до 27 на крылосе, а иногда и больши бываху. И тако церковь цветяше при нем устроением и чины церковными»[5]. В той же главе упоминаются ино­ки — уставщик и головщики, клирошане, будильники, старцы; в последующих главах — монастырские слуги, келарь (иногда «иконом»), калугер, пономарь, конархист, книгохранитель, священноинок, строитель (мона­стыря), святители, дьяконы, пустынник, постриженик, игумен, казначей, соборные старцы, священноиерей, протопоп, братия, служебники, отец духовный, лавра, клирики, сельские попы, трегубое пение (троестрочное), келия, обитель, уставы, аналой, посох пастырский, ере­тики, латынники, кадила, иконы, трапеза, многолетие, всенощное пение, бдение, святая литургия, молебен, свя­тые мощи... чудотворца Сергия, клобук и другие обозна­чения обитателей монастыря и сопутствующих им явле­ний и предметов. Предложенная выборка, своего рода терминологический словник, разумеется, не исчерпывает всего многообразия представленной в Житии Дионисия монастырской жизни, тем более что она дается не только в обычных, но и в экстремальных условиях осады иностран­ными интервентами.

Заметим, что в Житии названы монастырские слобо­ды: Клементьева, Сдужняя, Пушкарская; упоминаются приписные монастыри (Алатырский, под Симбирском, Троицкий в Казани, а также расположенные поблизос­ти: Нижний, или Подольский с Пятницкой церковью, Хотьковский. Неоднократно фигурирует Старицкий Богородичный монастырь, Кожеозерский Богоявленс­кий монастырь, Троицкое подворье в Богоявленском монастыре Московского Кремля; называются монасты­ри Рождества Богородицы во Владимире, Толгский в Ярославле, Печерский в Пскове, Кирилло-Белозерский, Новоспасский, Андрониев и Вознесенский в Москве.

Эти обозначения рассыпаны по всему тексту и из­влечены нами из всех 32-х глав. Встречаются между тем перечни, которые принадлежат составителям Жития. Во 2-й главе, например, Симон Азарьин с большим знани­ем так характеризует оснащение храмов после снятия осады: «...книги же и кадила и кресты, сосуды, патрахели, ризы, стихари и прочая утвари церковная строяше и в церкви отдаяше». Далее он сообщает: «Но и по смер­ти его (Дионисия. О.Б.) крестов, кадил, сосудов цер­ковных и к ризному делу камок, тафт, дорогое, выбоек, крашенин, полотен преизлишек осталося...» Приведен­ные перечисления составлены так, как составлялись монастырские описи, описи имущества — церковной утвари и некоторых запасов. Здесь проявляется опыт ра­боты Симона Азарьина в должностях (казначея и кела­ря), причастных к учету и статистике.

В то же время Симон Азарьин показывает способ­ность оценить значение архимандрита Дионисия как на­читанного, книжно образованного человека. Он сообща­ет, что Дионисий «грамоте научен бысть» книгописцем Германом Стариченином (он известен как Герман Тулу­пов)[6] и Гурием Ржевитином; что он (Дионисий), будучи в Москве, «посетил торг, идеже книги продают»; что Ди­онисию доводилось в Москве служить литургию вместе с патриархом Гермогеном. Подробно биограф описыва­ет образ жизни Дионисия в монастыре: «всегда в церкве первый обреташеся и з братиею зжидашеся, образ всем дая собою»; приводится круг соблюдаемых Дионисием чтений и молитвословий: от псалтырного пения к чте­нию из Апостола и Евангелия, по частям, из акафистов, из Октоиха, Миней на весь год, из Триоди и т.д. Пред­ставляется мотивированным поручение московского царя Михаила Федоровича Дионисию с помощниками выполнить правку Требников и других богослужебных книг.

В главе 23-й читается в конце перечень произведе­ний, возникших в связи с обвинениями Дионисия с помощниками в еретичестве при проведении правки Требника. Среди этих сочинений царская грамота с по­ручением провести правку [7]; оправдательная речь архи­мандрита Дионисия [8], речь Арсения Глухого [9], речь Ива­на Наседки [10], обличение Антония Подольского [11], и два послания («епистолии») 1625 г. от патриарха александ­рийского Герасима [12] и от патриарха иерусалимского Фе­офана [13]. Подборка перечисленных произведений, как упоминалось выше, присоединялась к Житию Диони­сия в списках полной его редакции.

В главе 30-й сообщается, что архимандрит Диони­сий, «якоже молитвы, такоже и чтению прилежа... и не отлагаше от себя никогда же Бесед евангельских и апос­тольских». Это были «Беседы» в переводе Максима Гре­ка и Силуана, его ученика, причем «До сего же Диони­сия в дому Сергия чудотворца мало любили Максима Грека» [14]. Но Дионисий не только читал эти книги, он организовал их переписку и рассылку по монастырям и храмам вплоть до книгохранительницы Успенского со­бора Московского Кремля [15]. Здесь же рассказано о со­противлении со стороны «ленивых скаредников» — ус­тавщика Филарета и головщика Лонгина, выступавших против вводимых Дионисием нововведений.

Когда Дионисий был обвинен в ереси (за исключе­ние слов «и огнем» в конце молитвы на Богоявление), ему пришлось защищать свою правоту «в железах стоя» на длительных допросах; здесь он уверенно ссылался на «Богословие» Василия Великого и указывал на опечатки, допущенные в Служебниках, выпущенных в Москве в 1602 г. печатником Андроником Невежей [16]. В дальней­шем, в главе 29-й Дионисий проявляет незаурядную эрудицию, когда советует консервативному уставщику Филарету обратиться к творениям Дионисия Ареопагита, Григория Богослова, Иоанна Златоуста и Иоанна Дамаскина, чтобы найти в них ответы на сложные бого­словские вопросы, в частности, о Троице. Этот совет был облегчен наличием книг названных авторов в монастыр­ском книгохранилище.

В разделе, написанном Иваном Наседкой, охаракте­ризована ведущая роль архимандрита Дионисия в орга­низации помощи беженцам и раненым, пострадавшим во время осады монастыря-крепости: «отведены и даны были болницы на раненых людей...поставлены были дворы и избы разные на странноприятельство». «И тех всех людей к душевному спасению и телесному здравию вина есть и промысленик Дионисий архимарит, а не ке­ларь Аврамей Палицын». Это противопоставление, воз­можно, объясняется тем, что Авраамий Палицын нахо­дился долгое время в Москве, а Дионисий неотступно пребывал в осажденном монастыре. Наиболее известное место Жития из данного раздела — о написании патри­отических грамот: «Писцы борзыя имеяша в келии, и от Божественных Писаний собираху учительныя словеса и писаша послания многая в смутныя городы...» Недаром лучшие списки полной редакции Жития сопровожда­лись грамотой от 6 октября 1611 г., текст которой, под разными заглавиями, публиковался неоднократно на­чиная с издания Канона и Жития Дионисия (1808) [17].

В этом же разделе необходимо отметить тревогу Ива­на Наседки за судьбу грамот, широко рассылавшихся по «смутным городам» и уже требовавших специальных розысков. Иван Наседка пишет Симону Азарьину: «И о таковых грамотах тебе, господину, допросити Алексея Тихонова [18]... он болши всех писывал такие грамоты — и на Рязань и на Север, и в Ярославль, и в Нижней Новъгород князю Димитрею Михайловичу Пожарскому, и к Кузме Минину, и в понизовские городы, и ко князю Дмитрею Тимофеевичу Трубецкому, и к Заруцкому под Москву, и в Казань, к строителю Амфилофию...» Далее следует совет искать те грамоты «в монастыре у вас» или в казне или «в Розряде в соборной келье...а в годех иска- ти во 7119-м и во 7120-м и во 7125-м» (то есть в 1611, 1612 и 1617 гг.). Далее Иван Наседка поясняет, для чего необходимы розыски грамот — через сорок лет после их составления, и рассылки. Заметим, что опасения Ивана Наседки оказались оправданными: уже в XIX в. ученые могли разыскать весьма редкие единичные списки гра­мот, притом переписанные с оригиналов в более по­здние годы.

Житие Дионисия позволяет обогатить представления о Троице-Сергиевом монастыре как о книгописном цен­тре, в котором переписывались сочинения Максима Гре­ка, правились богослужебные книги, создавались певчес­кие сборники, подобные Стихирарю на крюках: в нем назван инок Дорофей, которому посвящена глава 8-я Жития. Здесь о нем говорится: «по вся дни Псалтырь всю глаголаше... межи тем книги писаше; и многи книги ос­тавив по себе своея руки» [19]. Писавший патриотические грамоты Алексей Тихонов, упомянутый Иваном Насед­кой, был современником составителей Жития Диони­сия — он дожил до 1654 г. в отличие от Дорофея, скон­чавшегося в результате жестокого поста еще в 1614 г. Примечательно присущее Алексею Тихонову библио­фильство: в числе его вкладов в монастырь Сочинения Дионисия Ареопагита и две лицевые рукописи: Апока­липсис и Книга Козьмы Индикоплова. Судя по упоми­нанию имени распевщика и головщика Логина (Лонгина) в рукописях Троицкого собрания, его сочинения и интерпретации переписывались на месте и распростра­нялись за пределами Сергиевой обители [20].

В Житии Дионисия содержатся редкие по ценности сведения о троицких писцах, вернее, книгописцах и книжниках: оказывается, грамоты, рассылавшиеся по городам, переписывал подьячий, а не монах Алексей Ти­хонов (иноческое имя Авраамий он принял, видимо, пе­ред смертью: это следует из записи во Вкладной книге, где он назван монастырским слугой) [21]. Что касается, го­ловщика и распевщика Логина, который «в хитрости пения и чтения первый бяше», он был наделен неужив­чивым характером, тщеславием, заносчивостью и спо­собен был на оскорбительные поступки: в приступе яро­сти вырвал книгу из рук Дионисия, уронил аналой, поломал его посох — и все это во время литургии! Он вместе с уставщиком Филаретом грубо обличал Диони­сия, упрекая его в еретичестве и т.д.

Симон Азарьин приводит диалог между Логином и Дионисием в главе 29-й. Заслуживает пояснения совет, данный здесь Дионисием дерзкому Логину: «...и то, отче Логин, не тщеславие ли, не гордость ли, что твои учени­ки, да где ни сойдутся, тут и бранятца? И ты прочти себе в Никонской книге, когда был Асина пустынник, и тре­губое пение, еже и доныне есть троестрочное, от аггел Божиих навык, и потом возгордеся, и отступила от него бла­годать Божия, и дияволским прелщением взят бысть от бесов, яко Илья, на небо, и долу извержен бысть яко Си­мон волхв». Это место Жития Дионисия было давно за­мечено, его процитировал А.И. Рогов в известной хрес­томатии «Музыкальная эстетика Древней Руси» (М.,1973. С.66-68). Как оказалось, Дионисий советует гордецу Ло­гину принять во внимание горький пример жестокого наказания за гордыню составителя песнопений пустын­ника Асину, рассказ о котором он приводит из сборника «Пандекты» Никона Черногорца (часть 2, Слово 43). Сле­дует учесть, что в библиотеке Троицкого монастыря из­давна находилась эта книга, в списке XIV и XVI вв. [22]

Требует пояснения еще один из «безумных против­ников» архимандрита Дионисия — это уставщик Фила­рет, весьма пожилого возраста. За последние годы эта фигура привлекала к себе внимание историков. Б.М. Клоссу удалось установить, что еще при царе Иване Грозном дьякон Фома, впоследствии уставщик Фила­рет, служил в церкви Покрова в Александровской сло­боде, а в Троице-Сергиеве монастыре иночествовал бо­лее 50 лет [23]. С.К. Росовецкий усмотрел в позициях Филарета черты вольнодумства и стремился пояснить мотивы его противостояния архимандриту Дионисию. При этом он нашел в «Повести о царе Иване и старце» полемический подтекст, позволивший исследователю увидеть в реальном Филарете прототип безымянного головщика «Повести» [24].

Реальными лицами, названными не только в Житии Дионисия, но и во Вкладной книге Троицкого монас­тыря, оказались «слуга именем Никита Кучин» (его вкла­ды записаны под 1630, 1643 и 1660 гг.) [25], «слуга именем Иван Баборыкин» (денежный вклад под 1622 г.) [26], инок Антоний Корсаков (вклад 1630 г.) [27], Антоний Крылов, «что был на Москве в книжных справщиках», записан посмертно под 1630 г.[28], в 1630 г. записан также вклад чер­ного дьякона Закхея [29].

Некоторые имена встречаются не только в Житии Дионисия, но и Книге о чудесах Сергия Радонежского, над которой Симон Азарьин работал ранее и продолжал ее пополнять до конца жизни. Среди этих имен отметим инока Антония Яринского и Дионисия Бирягина [30].

Кроме того, общие персонажи оказались и в Житии Дионисия, и в Истории, или Сказании Авраамия Палицына. Это Томила Яганов и Роман Базлов [31]. Кроме того, у Авраамия Палицына назван еще Афанасей Ощерин, конюший, прогнавший трех слепых меринов из монастыря в надолбы «скудости ради корма» [32]. В Жи­тии Дионисия «Офонасей Ощерин» является в предпос­ледней, 31-й главе, в числе других монахов, которым, с оружием в руках, довелось во время осады монастыря «ратоватися крепце». Этих монахов пожелал видеть при­ехавший в Троице-Сергиев монастырь иерусалимский патриарх Феофан, незадолго перед тем заступившийся за осужденного архимандрита Дионисия. Афанасий, «зело стар сый и весь уже пожолтел, в сединах», отвечал смело на вопросы вселенского патриарха и даже пока­зал шрамы на голове и упомянул о шести свинцовых пулях, полученных от врагов. Патриарх благословил Афанасия и остальных ветеранов.

Как оказалось, Афанасий Ощерин был не чужд книж­ных интересов: в 1613/14 г. он делает в свой монастырь вклад: Устав, московской печати (видимо, это издание 1610 г. [33]). И в том же 1613 г. он делает еще один книжный вклад в Старицкий Богородицкий монастырь. Это Еван­гелие среднешрифтное, издание Анонимной типогра­фии, около 1555-1559 гг. На полях Евангелия владельчес­кая запись 1577 г. и более поздняя, начала XVII в.: «Лета 7121/1613 г. генваря 28 дал вкладу в дом Пречистые Бого­родицы в Старицкой монастырь евангелие тетро печат­ное старицкой строитель Афонасей Ащерин по своей душе и по своих родителех, а поминати и в сенаник и в литию, но писати убиеннаго Ондрея, убиеннаго Алексея, убиеннаго Иякима, иноку Поросковью, инока Феодорита, инока Афонасея, рабу Божию Феодосью. И вы, слу­жа божественныя литоргеи, Бога ради, не забудите мене, грешнаго, воспоминайте во святых своих молитвах, да и сами помиловани будете вовеки. Аминь» [34]. Скорее всего, названные «убиенные» были жертвами польско-литовской интервенции и Смутного времени.

При всей достоверности приведенных известий, в Житии Дионисия встречаются некоторые несообразно­сти. Например, перевод Бесед евангельских Максима Грека, 1524 г., отнесен к более позднему времени [35]. Здесь допущен анахронизм. Воевода Петр Петрович Головин поименован «дворянином государевым» — в докумен­тах его приход в Троице-Сергиев монастырь как будто не отражен. В монастырских описях также не записан клобук патриарха Феофана.

Особую роль в сочинении Симона Азарьина играют некоторые эвфемизмы. Например, автор с возмущени­ем сообщает о злоупотреблениях некоторых «совладею­щих», допускавших ложные земельные купли-продажи. Но ни одно имя здесь не названо, хотя Дионисий в до­кументах — грамотах и купчих — отмечает серьезные на­рушения: в них то и дело «дворы пусты показоваху», хотя это были населенные деревни и т.д. В главе 7-й появля­ется безымянный персонаж, которого автор называет греческим термином «иконом» (аналогичным по значе­нию «келарю»). Сообщается, что у иконома имелся не­кий «сродник», влиятельный и могущественный. По остроумному предположению Д.И. Скворцова, автора монографии о Дионисии, здесь подразумевался келарь Александр Булатников и его родственник Лаврентий Григорьевич Булатников [36]. Очевидно, Симон Азарьин избегал имен, опасаясь преследования со стороны бога­тых нарушителей или их покровителей.

Вместе с тем Симон Азарьин строго придерживался официальной политической легенды о посылке в Мос­кву патриарха иерусалимского Феофана, якобы избран­ного вселенскими патриархами для поставления патри­архом московским в 1619 г. Филарета. На самом деле приехавший в Москву патриарх Феофан добивался по­лучения помощи («милостыни») восточным монасты­рям, и он ее получил, а заодно, по просьбе московских властей, вмешался в судьбу осужденного на церковном соборе архимандрита Дионисия и восстановил на пат­риаршем престоле отца царя Михаила Федоровича Фи­ларета Никитича, только что вернувшегося из польско­го плена. Заметим, что эта версия об особой роли патриарха Феофана не нашла подтверждения даже в та­ком официальном сочинении Николая Спафария, ка­ким был его «Титулярник», 1672 г.

Составленное в середине XVII в. Житие Дионисия обычно воспринимается как один из поздних памятни­ков литературы Смутного времени. В самом деле, опи­сание тягот осады Троице-Сергиева монастыря пе­рекликается с Сказанием Авраамия Палицына, с рядом известных памятников, но все же это прежде всего аги­ографическое сочинение, в котором достоверное и ре­альное непременно должно сочетаться с чудесным, иде­альным. В Житии Дионисия идеальной доминантой представляется почитание Сергия Радонежского, кото­рый охраняет свою обитель и ее наставников. Но, по­жалуй, возможно найти еще одну реалию, которая на­стойчиво повторяется на протяжении всего Жития. Это образ Богоявления. Так, став священником, Дионисий служил в церкви Богоявления в селе Ильинском, под Старицей. При исправлении богослужебных книг Дио­нисий вносит правку в концовку молитвы на освяще­ние Богоявленской воды. Наконец, он бывает на Тро­ицком подворье Богоявленского монастыря в Кремле. И даже его отпевание состоялось в церкви Богоявления за Ветошным рядом в Москве, хотя погребение совер­шилось в Троице-Сергиевой обители. В Кожеозерском Богоявленском монастыре Житие Дионисия правил Боголеп Львов по просьбе Симона Азарьина.

ПРИМЕЧАНИЕ

[1] Белоброва О.А. Клитина Е.Н. Симон Азарьин. Писатели и книжники XI-XVII вв. (Исследовательские материалы для «Словаря книжников и книжности Древней Руси»)//ТОДРЛ. Л., 1985.Т. 40. С. 161-162; то же// Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.З. XVII в. Ч.З. «П-С». СПб., 1998. С. 382-382. Следует назвать еще две ценные работы о писате­ле: Смирнова Е.И. Сборники с автографами Симона Азарьина// Русская книга в дореволюционной Сибири: Рукописная и печатная книга на вос­токе страны, Новосибирск, 1992. С. 134-155; Клосс Б.М. Симон Азарьин: Сочинения и автографы // Сергиево-Посадский музей-заповедник. Со­общения. 1995. М„ 1995. С. 49-55.

[2] Зиборов В. К. Иоанн Васильевич Шевелев Наседка // Словарь книж­ников и книжности Древней Руси. Вып.З. 4.2. «И-О». СПб. 1993. С. 63- 65. XVII в.

[3] Понырко Н.В. Боголеп // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3. XVII в. 4.1. «А-3». СПб., 1992. С. 140-141.

[4] Библиотека литературы Древней Руси. Т. 00. (в печати).

[5] Здесь и далее цитируется текст Жития Дионисия по списку ГИМ. Синод, собр., № 416. При передаче текста соблюдаются правила, приня­тые в ТОДРЛ.

[6] Понырко Н.В. Герман (в миру Георгий Тулупов) // Словарь книжни­ков и книжности Древней Руси. Вып.З. XVII в. Ч.1. «А-3». СПб., 1992. С. 196-198.

[7] Эта грамота от 8 ноября 1616 г. опубликована: ААЭ. СПб., 1836. Т.З. С. 483.

[8] Свою речь Дионисий адресовал «всем православным христианом». Текст речи опубликован в кн.: Скворцов Д. И. Дионисий Зобниновский, архимандрит Троицко-Сергиева монастыря (ныне лавры). Тверь, 1890. С. 415-421.

[9] Это послание старца Арсения боярину Б.М. Салтыкову. Опублико­вано там же. С.421-441. См.: Панченко A.M. Арсений Глухой // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.З. XVII в. 4.1. «А-3». СПб., 1992. С. 103-105.

[10] Речь Ивана Наседки адресована патриарху Филарету; здесь же еще два сочинения Наседки, втом числе против неразысканного труда Анто­ния Подольского. См.: Зиборов В.К. Иоанн Васильевич Шевелев Насед­ка // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.З.XVII в. 4.2. «И-О». СПб., 1993. С. 63-65;

[11] Панченко A.M. Антоний Подольский // Словарь книжников и книж­ности Древней Руси. Вып.З. XVII в. Ч.1.«А-3». СПб., 1992. С. 91-94.

[12] Два послания вселенских патриархов относятся к 1625 г. В обоих посланиях (грамотах) подтверждается правота «книжной справы», про­веденной над Требником с участием архимандрита Дионисия. Русский перевод греческой грамоты патриарха александрийского Герасима опуб­ликован в качестве приложений, в кн.: Канон преподобному отцу наше­му Дионисию, архимандриту Сергеевы лавры, Радонежскому чудотвор­цу, с присовокуплением жития его. М., 1808. С. 88-97. То же в переизданиях 1817,1824,1834 и 1855 г.

[13] См.: Фонкич Б.Л. Иерусалимский патриарх Феофан в России // Иерусалим в русской культуре. М., 1994. С. 212-218.

[14] См.: Буланин Д.М. Максим Грек// Словарь книжников и книжнос­ти Древней Руси. Вып.2.Ч.2. Л., 1989. С. 89-93.

[15] Таковы, например, две книги Бесед Иоанна Златоуста в переводе Максима Грека, переписанные Ионой Колобом в Троице-Сергиевом мо­настыре.

[16] См.: Зернова А.С. Книга кирилловской печати, изданные в Москве в XVI-XVII вв. М., 1958 г. В экземплярах Служебника и Требника отмече­ны вычеркнутые слова «и огнем» — это результат правки, введенной ар­химандритом Дионисием.

[17] Канон преподобному отцу нашему Дионисию, архимандриту Сергиеву лавры, Радонежскому чудотворцу, с присовокуплением жития его. М.,1808. С.98-104. То же в переизданиях М., 1817, 1824, 1834 и 1855 г.; СГГД. 4.2. М„ 1819. С. 577-579.

[18] Алексей Тихонов, названный в Житии подьячим, во Вкладной книге Троице-Сергиева монастыря именуется троицким слугой. Его вклады от 1627 по 1638 гг. — кони и ценные рукописные книги (Вкладная книга. М., 1987. С. 246).

[19] Дорофей был книгохранителем, запись о нем читается на крюко­вом Стихираре XVI в. См.: Арсений, иером. Описание славяно-русской библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой лавры. М., 1878. Предисловие. С. 6-7; Ухова Т. Б. Каталог миниатюр, орнамента и гравюр собрания Троице- Сергиевой лавры и Московской духовной академии // Записки ОР ГБЛ. М., 1960. Вып.22. С. 129. Дата смерти Дорофея названа в «Списке погре­бенных...» М.,1880. С. 79. № 832.

[20] Морохова Л.Ф. Лонгин // Писатели и книжники XI-XVII вв.: ТОДРЛ. Л., 1985. Т.40. С. 125-126.

[21] См. примечание 18. На гробе Алексея Тихонова была принесена в 1654 г. Богородичная икона XVI в., в окладе. См.: Николаева Т.В. Древне­русская живопись Загорского музея. М., 1977. С. 107. № 157.

[22] Ср. ОР РГБ. Ф.304. № 210: Арсений, иером. Описание славянских рукописей библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой лавры. М., 1878.Ч.1. С. 342-345. Нами привлекался пергаменный список XV в. из собрания Пушкинского Дома: ИРЛИ. Древлехранилище. Оп.23.№ 191.

[23] Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII вв. М., 1980. С. 252.

[24] Росовецкий С.К. Повесть о царе Иване и старце как памятник де­мократической «смеховой» культуры XVII в. //ТОДРЛ. Л., 1988. T.41. С. 241-267.

[25] Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. Издание подг. Е.Н. Клитина, Т.Н. Манушина, Т.В. Николаева. М., 1987. С. 247 и 254.

[26] Там же. С. 245.

[27] Там же. С. 203.

[28] Там же. С. 203.

[29] Там же. С. 195.

[30] Там же. С. 208-209. Книга о чудесах преподобного Сергия. Творе­ние Симона Азарьина / Сообщил С.Ф. Платонов. СПб., 1888 / ПДП. Вып. 70. С. 128 и 68.

[31] Сказание Авраамия Палицына. Подг. текста и коммент. О.А. Дер­жавиной и Е.В. Колосовой. М.; Л., 1955. С. 214. Оба персонажа названы здесь стрелецкими сотниками.

[32] Там же. С. 186.

[33] Зернова А.С. Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI-XVII вв. М., 1958. С.25, № 28.

[34] Мудрова Н.А. Старопечатные книги XVI в. в собрании Уральского университета //Из истории духовной культуры до революционного Ура­ла XVIII - начала XX века. Свердловск, 1979. С. 10-11.

[35] Вместо великого князя Василия Ивановича и митрополита Дании­ла в Житии названы здесь царь Иван Васильевич и митрополит Мака­рий.

[36] Скворцов Д.И. Дионисий Зобниновский, архимандрит Троицкого- Сергиева монастыря (ныне лав

Источник: О.А. БЕЛОБРОВА. Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной России. – М.: Покрова, 2000. 132-146с.)

STSL.Ru


25 декабря 2013

< Назад | Возврат к списку | Вперёд >

Интересные факты

«Дело бывших монахов Троице-Сергиевой Лавры»
«Дело бывших монахов Троице-Сергиевой Лавры»
17 февраля 1938 года — особенный день в истории Троице-Сергиевой Лавры и Радонежской земли. В этот день были расстреляны несколько человек лаврской братии, а также духовенства, монахинь и мирян Сергиево-Посадского благочиния.
Подписание Екатериной II указа об учреждении Сергиевского посада
Подписание Екатериной II указа об учреждении Сергиевского посада
22 марта (2 апреля н. ст.) 1782 года императрица Екатерина II подписала указ, одним из пунктов которого повелевалось учредить из сел и слобод близ Троице-Сергиевой Лавры лежащих, «посад под имянем Сергиевской и в нем ратушу...».
Учреждение братского кладбища Троицкой обители
Учреждение братского кладбища Троицкой обители
23 марта 1861 года митрополит Московский и священноархимандрит Троице-Сергиевой Лавры Филарет (Дроздов) благословил учреждение на восточной окраине Посада «киновии усопшей братии Лавры» или, другими словами, братского кладбища Троицкой обители...
Исцеление крестьянки И. В. Фомичевой у мощей преподобного Сергия
Исцеление крестьянки И. В. Фомичевой у мощей преподобного Сергия
20 марта 1909 г. крестьянка Тверской губернии Ирина Васильевна Фомичева, 25 лет, получила исцеление ног у мощей преподобного Сергия.
Крестный ход вокруг Сергиева Посада
Крестный ход вокруг Сергиева Посада
В праздник Покрова Божией Матери в 1812 году по благословению митр. Платона (Левшина) наместник Троице-Сергиевой лавры совершил крестный ход вокруг Сергиева Посада для избавления города и обители от французов.