Будем достойны подвига старцев

В 2017 году преставились ко Господу два великих духовника России – архимандриты Кирилл (Павлов) и Наум (Байбородин)

Валерий Яковлевич Саврей, доктор философских наук, профессор кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова и профессор кафедры библеистики Московской духовной академии

Старцы Кирилл и Наум – это два великих праведника, которые «стоят в проломе» за нашу землю. Как понимать: «стоят в проломе»? Вспомним слова библейского пророка Иезекииля: «Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил ее, но не нашел» (Иез. 22:30). В этих словах выражается суть старческого служения. То есть представьте себе библейские времена, – можно сказать, золотые по сравнению с нашими, – когда были пророки, патриархи, великие святые, и тогда трудно было найти человека, ради которого Господь продолжал бы миловать род людской.

Кто такие старцы? Это те, кто, во-первых, в борьбе со страстями смогли достичь высшего состояния бесстрастия, во-вторых, исполнили заповеди Христовы, и в-третьих, оказывают благотворное влияние на весь народ. Должно пройти время, чтобы мы осознали всю значимость этих двух старцев. Они совершили великий подвиг святости. Достигли даров прозорливости, утешения, рассуждения. Если с дарами прозорливости и утешения более-менее всем ясно, то что такое дар рассуждения? Почему его святые отцы ставят выше других даров? Это Богом данный конкретному человеку ресурс спасения для всех. Основатель монашества преподобный Антоний Великий говорит об этом даре так: «Дар рассуждения – это способность отличать истину от лжи и добро от зла». Причем в каждой конкретной жизненной ситуации. В книгах этого не вычитать. Это то, что Сам Господь открывает старцам, а они – нам.

Мы же все без исключения творим свою волю – волю падшего человека. Кто такие старцы? Это те, кто в любое мгновение жизни искал и ищет, как говорит апостол Павел, «волю Божию благую, и угодную, и совершенную» (Рим. 12:2). Старцы показуют нам не только, как ее искать, жаждать, но и то, как ее находить. Это очень важно. В этом смысле нужно вспомнить замечательный труд выдающегося иерарха Церкви святителя Иоанна Тобольского «Илиотропион» (что в переводе с греческого означает «подсолнух»). Подобно тому, как жизнь подсолнуха всецело зависит и следует за вращением солнца, точно так же наша воля должна зависеть не от своих страстей, а от воли Божией – благой, и угодной, и совершенной, – в этом смысл жизни христианина. Поэтому Господь и предупреждает: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7:21). И далее: «Многие скажут Мне в тот день: «Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?» И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7:22–23). Почему не знал? Потому что творили волю свою, а не волю Божию – благую, и угодную, и совершенную.

Старцы – это маяки в нашей современной жизни, полной невзгод, соблазнов, испытаний. Еще давно, когда отец Кирилл еще даже до Переделкино был в Лавре, он как-то раз, вспоминают, сказал: «Мы с отцом Наумом в один год уйдем». Россия в этом, 2017 году, похоронив одного за другим старцев Кирилла и Наума, осиротела. Потому что, возвращаясь к словам библейского пророка: «Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил ее, но не нашел» (Иез. 22:30), – Господь именно в лице этих двух старцев нашел таких подвижников. Они «стояли в проломе за сию землю». Если бы мы могли проникнуть в Промысл Божий, нам бы даже трудно было представить, что могло бы произойти в эти трагические 1990-е гг., если бы не старцы «стояли в проломе за сию землю». Я могу сказать со всей твердостью: мы, благодаря их молитве, благодаря их мудрому совету, благодаря примеру их жизни, основанной на великом аскетическом подвиге, – живем, дышим и существуем. 

Мы даже не представляем себе всей значимости для современности феномена старчества и того влияния, которое оказывают старцы на нас. Вспомним Оптинских старцев: и Ф. М. Достоевский, и И. В. Киреевский, и Н. В. Гоголь, и даже Л. Н. Толстой, которые были властителями дум, ехали к старцам. Почему? Потому что старцы указывают путь к Царству Божию. Господь говорит: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:33). Отцы Кирилл и Наум – два великих светоча – проводника народа к Царствию Божию. Они вместе служили Господу от всей души и вместе рядом упокоились.

Отец Кирилл и отец Наум 

В современном мире враг рода человеческого воюет в информационном пространстве. Как ненавистны ему святые, какую брань он воздвиг на праведника наших дней отца Наума в интернете! Чтобы осознать подвиг этих двух величин в духовной жизни нашего времени, надо понять прежде всего, что отцы Кирилл и Наум – это два национальных старца, признанных всем православным миром, просто у каждого из них – свой образ окормления народа. Батюшка Кирилл был терапевтом: он всех утешал, вдохновлял, ласкал, лечил терапевтическими методами. А старец Наум был хирургом. Что это значит в отношении духовного врачевания? Преподобный Пимен Великий говорил, что между Богом и человеком медная стена – наша воля. Старец Наум разрушал эту медную стену.

Россия должна быть особенно благодарна старцам Кириллу и Науму за их великий подвиг. Господь сказал: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15:13). Старцы совершили самое главное: они принесли великую жертву – жертву любви, пожертвовали собою ради нас, и мы должны быть безмерно благодарны им всю жизнь за то, что благодаря им Россия еще живет и, будем надеяться, что русский народ осознает свою миссию благодаря подвигу старцев и будет их почитать так, как почитали в свое время тогда еще даже не канонизированных преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского, а потом и Оптинских старцев. Хотя уверен, что в будущем эти два старца – отцы Кирилл и Наум – будут прославлены. Когда, приложившись к святой раке с мощами Преподобного Сергия, мы вышли из Троицкого собора, увидели огромное количество слетевшихся на проводы отца Наума птиц. Это образ сонма учеников старца Наума. Будем же все достойны этого звания во славу Божию.

Игумения Анатолия (Баршай)

Вот и проучил…

Игумения Анатолия (Баршай), настоятельница Свято-Никольского монастыря г. Приволжска (Ивановская митрополия)

К отцу Науму люди потянулись сразу же, как только он стал выходить по послушанию на исповедь. Моя родная сестренка в трехлетнем возрасте удивительным образом указала маме на батюшку, когда та в шутку спросила у нее, к какому священнику идти на исповедь. Малышка и показала на отца Наума. Когда мама попыталась воспротивиться: мол, к нему такая очередь, столько ждать придется… Сестра настояла. Так мама и стала окормляться у отца Наума.

Как, помню, было отрадно, оказавшись в начале 1980-х гг. далеко-далеко от Лавры, попросить у одной рабы Божией – батюшкиного чада – взглянуть на ее помянник, в который, как выяснилось, внесены имена, переданные ею для поминовения старцем, и вдруг увидеть там всю нашу семью, причем вписанной так, как она была еще в 1960-е гг.: диакона Виталия, Неониллы, Евдокии, Татианы, Елены. Это же были папа, мама, бабушка и мы с сестренкой Леной! А помянник эта раба Божия читала уже более 20 лет!

Кстати, у всех батюшкиных чад в синодиках были записаны о упокоении еще до их канонизации и Димитрий (Донской, великий князь), и схимонахи Александр и Андрей (Пересвет и Ослябя), и 198 000 воинов, на поле Куликовом убиенных за веру и Отечество. Батюшка всегда очень много рассказывал нам о разных исторических событиях. Особенно любил вспоминать о Куликовской битве, точно сам был ее очевидцем и участником. Я и сама так прониклась этим духом, что в дальнейшем, когда училась в университете, тоже говорила о Куликовской битве с такой убежденностью, как будто лично там бывала.

Про меня батюшка потом говорил, что я выросла на его руках. 35 лет я у него регулярно окормлялась. Помню, когда меня к нему в шесть лет подвели в Предтеченском храме, где он принимал исповедь, он и меня стал про грехи расспрашивать… Я тогда уже была «подкованная» и урезонила старца: «Мне еще рано исповедоваться!» И на его удивление пояснила, что мне еще не исполнилось семи лет.

Потом, уже в 16 лет, помню, он меня как-то раз крепко отругал за какие-то мои молодежные делишки, так что я к нему долго еще не подходила. Когда в 20 лет у меня появилось горячее желание послужить Богу, моя ревностно благочестивая бабушка, так как вся наша семья, включая моего папу-священника, окормлялась у отца Наума, отправила меня к старцу:

– Без батюшкиного благословения – никуда! 

И я пошла, настроившись, что сейчас он мне устроит «разбор полетов»… Так и было, но я уготовихся и не смутихся (Пс. 118:60). Потом я уже ходила к нему постоянно, поняв, что желающего служить Господу такие мелочи не должны удручать.

Однажды, помню, стою перед батюшкой на коленках, и он, указывая на меня, говорит одной рабе Божией:

– Вот сырая глина, в какие руки попадет, то и вылепят: хочешь – Ангела, хочешь – демона.

Меня это так поразило, что я уж старалась от отца Наума не отходить – пусть уж лучше он лепит.

Расскажу, как батюшка умел посмирять. Мы тогда жили в Средней Азии. Когда хотят сказать о жаре, говорят: как в Ташкенте. Вот в нем мы и жили. Собралась я как-то в один из летних отпусков к батюшке в Россию приехать. Складываю в чемодан плащ. А меня жившая там же и так же собравшаяся ехать в Лавру мать Серафима останавливает:

– Зачем тебе плащ в июле?! Только место занимает.

Я и послушала ее. Явились мы в Россию в легких платьицах. А тут дождь и температура не выше +7º. Я, конечно, возроптала. Народ нам пожертвовал «чего не жалко». И вид у нас был соответствующий…

Приходим к батюшке, а у него шикарная голубая мохеровая кофта лежит – как раз мой размер. Нет чтобы прямо у батюшки, как у отца родненького, попросить, мы стали вокруг да около намеками ему на то, в чем нуждаемся, указывать… А он вдруг весело так и отвечает на наше нытье, глядя на меня:

– А! Хорошо, мы сейчас ее оденем, что-нибудь подберем!

И начинает рыться в ворохе всякой лежащей вокруг него одежды. Что-то нащупав, достает совершенно непрезентабельного вида детское – на дошкольницу – пальтишко в клеточку.

– На, померь.

Делать нечего… Кое-как я в него втиснулась. Стою, как пугало на огороде, даже руки не могу опустить, так оно мне узко в рукавах, а длиной – только чуть до пояса доходит. Батюшка такой довольный смотрит на меня:

– Вот, замечательно! Немножко там выпустите в швах, хороший пиджачок будет!

Мы действительно его потом перешили, и эта вещь мне была дорога как напоминание о полученном уроке.

Протоиерей Олег Топоров