Часть 3

< К НАЧАЛУ

ДОСТОПАМЯТНЫЯ ПРОИ3ШЕСТВИЯ,
СЛУЧИВШИЯСЯ В ЛАВРЕ, СУТЬ СЛЕДУЮЩИЯ:

I.

Преподобный Сергий еще при жизни своей в 1380 году, благословением своим и обнадеживанием несомненной победы, утвердил Великаго Князя Димитрия Иоанновича в намерении сразиться с Татарским Князем Мамаем, угрожавшим России крайним раззорением. К вящшему ободрению Преподобный Сергий отправил с Великим Князем двух иноков, Александра Пересвета и Родиона Ослябя, кои подвизалися мужественно на воспоследовавшем сражении. При сем повествуется, что когда Великий Князь, прешед реку Дон, и быв уже в виду у неприятеля, от безчисленных сопротивных множества колебался вступить в бой, в то самое время узрел он пред собою от Преподобнаго вестника с таковым ободрительным писанием, чтобы Великий Князь ничего не думая, в туже самую минуту наступал на неприятеля. Сим-то уверением возбужденный Великий Князь, вступив в сражение, покрыл Куликово поле безчисленными трупами поверженных Татар, и одержал над Мамаем ту преславную победу, для которой он проименован Донским, и которая положила основание Российским Государям к свержению наконец с себя Татарскаго ига. Великий Князь, возвратившись в Москву со многою радостию, немедленно пришел в обитель Преподобнаго, воздати Старцу благодарение о добром его совещании и о молитвах, и в веселии сердца исповедав вся бывшая на нем, одарил щедро Преподобнаго пожалованием обители разных сел, селец и приселков; всего 12 селений, состоящих в Углицком, Дмитровском и Радонежском уездах.

II.

По тридцатилетнем пребывании в земле, обретены мощи нетленными Преподобнаго Сергия в 1422 году, при Государствовании Великаго Князя Василия Димитриевича, при котором случае был в Лавре Князь Юрий Димитриевичь Галицкий.

III.

В 1530 году крещен был в Троицком Сергиевом монастыре Царь и Великий Князь Иоанн Василиевичь, и по крещении положен был в раку к Преподобному Сергию, а чрез-то яко собственно ему был посвящен, и от того времени сей Благочестивый Государь чрез всю жизнь свою великое усердие имел к Преподобному и обители его: ибо Государь Преподобнаго Сергия всегда почитал особенным своим покровителем, и для того во всех своих походах имел походную церковь во имя Преподобнаго Сергия. Да и в 1551 году, основав Свияжск город, первую в нем церковь состроил во имя Рождества Богородицы и Чудотворца Сергия. Возвращаясь же из последняго своего Казанскаго похода, по взятии уже Столицы Казанскаго царства, не ускоряя в Москву, пришел прежде в обитель Преподобнаго, где пред мощами Чудотворца многия сердечныя слезы с молитвою испустил, и Игумену с братиею великия слова с челобитьем сказал за их труды и подвиги, что Государь молитвами их вся благая улучил. И как во время возвращения Государя от Казанскаго похода родился ему сын Царевичь Димитрий Иоанновичь первый: то Государь, пришед в Москву, и увидев новорожденнаго сына своего, пошел паки с Царицею Анастасиею и Царевичем в обитель Преподобнаго Сергия, где в храме Живоначальныя Троицы у Чудотворцевых мощей крестил сына своего Димитрия. И по таковому усердию Государь много споспешествовал к произведению каменных в Монастыре строений, которыя, как из вышепоказаннаго описания видеть можно, по большей части в его государствование были совершаемы: да и наконец сей Благочестивый Царь, по теплой своей вере к Преподобному, построил собственным Царским иждивением гробницу для хранения мощей его среброкованную, украшенную жемчугом и каменьями, с приложением на верхней дске разных златых штук и венца златаго же у образа Преподобнаго. В оную однако раку из деревянной Преподобный Сергий преложен был в 1585 году, уже по кончине Царя Иоанна Василиевича, в присутствии Государя Царя и Великаго Князя Феодора Иоанновича в то самое время, как освящалась большая церковь Успения Божией Матери в Лавре.

IV.

В 1609 году, во время смятений, бывших в Москве, после Гришки Отрепьева, назвавшаго себя ложно Царевичем Димитрием, в царствование Великаго Князя Василия Иоанновича Шуйскаго, при Архимандрите Иоасафе, Монастырь Троицкий от Поляков, под предводительством Гетмана Петра Сапеги и Пана Александра Лисовскаго, жестоко был осажден: но чрез год и четыре месяца, быв в облежании неприятельском, от всех страшных и сильных их приступов невредимо сохранен.

При начале осады сея оные, Сапега и Лисовский, пользуясь слабостию в верности многих из Россиян тогдашняго времени, и против обители сея, прежде оружия вздумали употребить лесть и угрозы. Почему, совет Гетману Сапеге и Лисовскому сице уложившим, как пишется в Троицком Летописце, в 29 день месяца Сентября, прислаша в град Троицкой Сергиев Монастырь сына боярскаго Безсона Руготина с листом, такоже и Архимандриту с братиею, имеющь образ сицев:

ГРАМОТЫ.

От великаго Гетмана Петра Павловича Сапеги Маршалка, и Секретаря Кирепецкаго и Третисвяцкаго, и старосты Киевскаго, да Пана Александра Ивановича Лисовскаго, во град Троицкой Сергиев Монастырь Воеводам, Князю Григорью Борисовичу Долгорукову, да Алексею Ивановичу Голохвастову, и Дворяном и детям Боярским, и слугам монастырским, и Стрельцом, и Козаком, и всем осадным людям, и множеству народа, пишем к вам милуючи и жалуючи вас, покоритесь великому Государю вашему Царю Дмитрию Ивановичу; сдайте нам град, зело пожаловани будете от Государя Царя Дмитрия Ивановича: аще ли не сдадите, да весте, яко на то есма пришли, не взяв града прочь не отъити: наипачеж сами весте, колицы гради Царя вашего Московскаго взяхом и Столица ваша Москва и Царь ваш сидит в осаде; мы же пишем к вам снабдяще благородие ваше, помилуйте сами себе, покоритеся великому имени Царю нашему и вашему: да аще учините тако, будет милость и ласка к вам Государя Царя Дмитрия, яко ни един великих вас у вашего Царя Василия Шуйскаго пожалован есть. Пощадите благородство свое, соблюдите свой разум; не предайте себе лютой и безвременной смерти; соблюдите себе, и паки соблюдите сами себе и прочих: аще же за сею ласкою увидите лице наше, а мы вам пишем Царским словом, и со всеми избранными Паны заистинствуем, яко не токмо во граде Троицком наместники будете от Государя нашего и вашего прироженнаго, но и многие грады и села в вотчину вам подаст, аще сдадите град Троицкой Монастырь: аще ли же и сему не покоритеся милости нашей и ласки, и не сдадите нам града, а даст Бог возмем его, то ни един от вас во граде милости от нас не узрит, но умрет зле.

Такоже и Архимандриту пишут:

       И ты, святче Божий! старейшино мнихом, Архимандрит Иоасаф, попомните жалование Царя и Великаго Князя Ивана Васильевича всея России, какову милость и ласку стяжал к Троицкому Сергиеву Монастырю, и к вам мнихом великое жалованье, а вы, беззаконники, все то презрели; забыли есте сына его Государя Царя Дмитрия Ивановича, а Князю Василью Шуйскому доброхотствуете, и учите во граде Троицком воинство и народ весь сопротив стояти Государя Царя Дмитрия Ивановича, и его позорити и псовати неподобно, и Царицу Марину Юрьевну, такоже и нас. И мы тебе, святче Архимандрит Иоасаф, засвидетельствуем, и пишем словом Царским, запрети попом и прочим монахом, да не учат воинства не покарятися Царю Дмитрию, но молите за него Бога и за Царицу Марину, и нам град отворите без всякия крови. Аще ли не покоритеся, и града не сдадите, и мы за раз взяв замок ваш, и вас беззаконников всех порубаем.

Архимандрит ж Иоасаф с братиею и Воеводы, и все воинство видевше лукавую лесть, яко всячески хотят разорити дом Пресвятыя Троицы, и вси вкупе со смиренномудрием и со слезами, с плачем и рыданием Господа Бога моляще о избавлении града, глаголали сице: надежда наша и упование, Святая Живоначальная Троица, стена же наша и заступление и покров Пренепорочная Владычица наша Богородица и Приснодева Мария, способники же нам и молитвенницы к Богу о нас Преподобнии отцы наши велицыи Чудотворцы Сергий и Никон. Сими же словесы и благоумными советы в Богоспасаемом граде Троицком Монастыре благодать Божия с упованием всем сердца на подвиг адаманта твердейша укрепи.

Воеводы же приговорили со Архимандритом и с прочими Соборными старцы и Дворяны, и со всеми воинскими людьми, против их льстивыя грамоты к Сапеге и Лисовскому отписку учиниша сице: да весть ваше темное державство, гордии начальницы, Сапега и Лисовской, и прочая ваша дружина, вскую нас прельщаете Христово стадо православных Христиан? Богоборцы, мерзость запустения, да весте, яко и десяти лет Христианское отроча в Троицком Сергиеве Монастыре посмеется вашему безумному совету, а о них же есте к нам писасте, мы сия приемше оплевахом. Кая бо польза человеку возлюбити тьму паче света, и преложити лжу на истину, и честь на безчестие, и свободу на горькую работу, как же вечную оставити нам святую истинную свою православную Христианскую веру Греческаго закона, и покоритися новым еретическим законам отпадших Христианския веры, иже прокляти быша от четырех Вселенских Патриарх? или кое приобретение и почесть, еже оставити нам своего православнаго Государя Царя, и покоритися ложному врагу, и вам Латыне иноверным, и быти нам яко Жидом, или горши сих: они бо Жидове не познавше Господа своего распяша, нам же знающим своего православнаго Государя, под их Царскою Христианскою властию от прародителей наших родихомся в винограде истиннаго Пастыря Христа, како оставити нам повелеваете Христианскаго Царя, и ложною ласкою и тщетною лестию, и суетным богатством прельстити нас хощете? Но ни всего мира не хощем богатства противу своего крестнаго целования. И тако с теми грамотами отпустиша в Таборы.

При чем примечать надлежит, что большая часть защищавших тогда обитель воинов состояла из монастырских слуг, кои были под предводительством Воеводы Князя Григорья Борисовича Долгорукова, и по нем Алексея Голохвастова; также и соборных старцов, кои со многими другими старцами на выласки выходили, и храбро сражалися, или одерживая победу, или полагая живот свой за Веру и Отечество.

Причина, побудившая осадить монастырь, была сия: когда третий самозванец, ложный Димитрий с мятежниками и Польскими войсками, состоявшими под командою Рожинскаго, под Москву подступил, чтобы взять ее: то, поелику все от Москвы к Югу и Западу лежащие города частию были уже от разлиявшихся Поляков или раззорены, или раззоряемы, или предались самозванцу, Царь Василий Иоанновичь, находившийся тогда в Москве, всякое вспоможение заимствовал только от Северных городов. Сия помощь не инако доставляема была Москве, как чрез Троицкой Монастырь, откуда по усмотрению способнейшаго времени, чрез разныя места часто под сохранением монастырских слуг, все нужное к Москве препровождаемо было: почему и предпринято Поляками наперед взять Монастырь, дабы пресечь Москве всякое сообщение с Северными городами. А сверх того Поляки опасались, дабы Князь Михайло Шуйской, называемой Скопин, соединившись с Яковом Делагарди, шедшим на помощь с четырьмя тысячами Шведских войск, не занял сего довольно укрепленнаго места. Ибо Скопин из сего Монастыря мог делать им великия препятствия к продолжению осады Москвы. К сему же приложить надлежит мнение о богатстве Монастыря, усилившееся тем более, что действительно Монастырь в тогдашних обстоятельствах служил и самому Царю Василию Иоанновичу собственными деньгами, коих дано было ему двадцать тысячь двести пятдесят пять рублей. Да и прежде из казны монастырской взял Борис Годунов на военныя нужды 15,400 рублей. А Гришка Отрепьев похитил из монастырской же казны тридцать тысячь рублей. Да и после того Государю Петру Великому обитель сия служила в общую пользу взятием из оной в разные годы на ратных людей до ста пятидесяти тысячь рублей.

V.

В 1610 году по снятии осады Поляками у Троицкаго монастыря, по повелению Государя взяты в Москву все монастырския сокровища, состоявшия в златых и сребреных сосудах и стоившия великой цены, Семенком Сампсоновым к Государю, на уплату жалованья военным людям: ибо Царская казна в крайнем тогда находилась оскудении. И понеже в то время в Москве народ величайший претерпевал голод, по причине крайняго недостатка съестных припасов, усилившагося еще более от сребролюбия торговцев, которые не иною, разве чрезмерною ценою продавать хотели: то Троицкий монастырь двоекратно вывозил свой хлеб из Богоявленскаго своего Московскаго монастыря, по повелению Властей, на торг, по великому количеству, и раздавая его за малейшую цену, побуждал сребролюбивых продавцев к умеренной продаже, а чрез то двоекратно избавил Москву от голода.

VI.

По сведении с Престола Царя Василья Иоанновича, когда Москва оставлена была от всех, и предана несоюзством Дворян на жертву Полякам, вступившим в оную, Троицкий монастырь наиболее принимал попечения и участия во вспоможении Москве. Он по первому о том известию немедленно отправил в Москву Андрея Палицына, а с ним пятдесят человек слуг монастырских, Князя Василья Тюменскаго с товарищами, да двух сотников Стрелецких с 200 Стрельцов. По исполнении сего послал в Переславль Залесской слугу Алексея Острецова к Воеводам Ивану Волынскому и Князю Феодору Волконскому просить о немедленной Москве помощи: а между тем Троицкаго монастыря Архимандрит Дионисий и Келарь Аврамий Палицын, разослали во все города Российския державы к Боярам и Воеводам окружныя грамоты, в коих, описывая плачевное Москвы состояние, молили их о собрании соединения и о вспоможении царствующему граду. И сими-то писаниями возбужден будучи Боярин Князь Димитрий Тимофеевичь Трубецкий со всеми служивыми людьми из Калуги пришел к Москве, где соединившись с приводцами, пришедшими по совету Троицких Властей от Переславля, Коломны, Тулы, Владимира и иных городов, учинил с Поляками бой, и их разбив, овладел Белым городом и воротами Яузкими, Покровскими, Флоровскими, Стрешенскими, Петровскими и Тверскими, и Поляков осадил в Китае городе.

Потом показанные, Архимандрит Дионисий и Келарь Аврамий Палицын, по совету Бояр и Воевод, писали вторично в Казань о вспоможении Москве, которое их писание имело успех: ибо по получении онаго Казанские и всех Понизовских градов Бояре и Воеводы пришли с войсками к Москве, и сшедшись взяли Ново-девичь Монастырь, в котором осаждены были Литвяне; также Водяныя, Чертольския, Арбатския и Никитския ворота, а чрез то осажденных Поляков крайне притеснили.

Сии щастливые успехи удержаны были потом на время несогласием и несоюзством Российских воинов, а наипаче взволновавшимися Козаками. Они убили Коломенскаго Воеводу, Прокофья Ляпунова и Ивана Ржевскаго, от чего все приводцы войск, впад в недоверчивость, отступили и ушли из под-Москвы, где остался один только Князь Димитрий Тимофеевичь Трубецкой. По таковом Российскаго воинства отступлении осажденные Поляки получили в помощь Гетмана Сапегу, а с ним ввезено в город немалое число запасов. И таким образом усиленные Поляки овладели частию Белаго города, начиная от Алексеевской башни до Тверских ворот.

В сем состоянии оставленный один Трубецкий, от Гетмана Хоткеевича, вновь пришедшаго из Польши со многим воинством, был осажден в такое время, когда отечественное войско претерпевало недостаток в съестных припасах, также порохе и свинце. Почему по просьбе того Трубецкаго немедленно из Троицкаго монастыря как в то самое время отравлено, так и после в разныя времена отправляемо было свинцу и пороха великое множество с Троицкими слугами и служебниками к Трубецкому. Начальствующие же тогда в оном Монастыре Архимандрит Дионисий и Келарь Аврамий Палицын по совету всего духовнаго собора, с Боярами, Дворянами и Дьяками, пришедшими в Монастырь для спасения своего от Поляков, писали в третий раз грамоты во все грады Российския державы, со многим молением ко всему Христолюбивому воинству о помощи Москве противу иноплеменных. Для сбора же ратных людей отправили из Монастыря в Ярославль и во все Поморские города Боярина Князя Андрея Петровича Куракина, да Дьяка Михайла Данилова, а в Володимер и во все Понизовые города Стольника Василья Ивановича Бутурлина, да одного Дьяка Василья Сиднова. Сими-то грамотами воздвигнулись на защищение многие города, но паче Нижний Новград, где, как говорит Троицкий Летописец, крепце яшася за се писание, и где наипаче возженный отечественною ревностию вечной памяти достойный купец Козьма Минин, называемый Сухорукой, собрал немалое число разнаго имения и богатства на защищение Москвы. Князь Димитрий Михайловичь Пожарский, по усильной просьбе Посадских жителей Нижняго Новагорода, стал потом приводцом стекавшагося тогда воинства, которое добрым своим распоряжением и удовольствованием усилив и умножив, пришел он наконец с оным в Ярославль.

В самое сие время от единомышленников четвертаго самозванца, открывшагося в Пскове, прислана была в Троицкой Сергиев монастырь грамота, чтобы привести к присяге всех тамо находившихся людей в верности тому ложному Димитрию. Но начальствующие в оном Монастыре Архимандрит Дионисий и Келарь Аврамий Палицын, презрев и разорвав ту грамоту, по просьбе Князя Димитрия Трубецкаго, котораго еще дела гораздо в хуждшее пришли состояние от Козаков и других многих людей, предавшихся тому самозванцу, отправили в Ярославль к Князю Димитрию Пожарскому старцов, Макария Куровскаго и Илариона Бровцына со многомолебным писанием о поспешении к Москве. И как Князь Пожарский еще и после сего времени продолжал быть немалое время в Ярославле: то и получил от Троицкаго монастыря других посланных, соборнаго старца Серапиона Воинова, да старца Афанасия Ощерина, которые просили именем обители о ускорении помощи Москве, угрожаемой вторичным приближением Гетмана Хоткеевича, идущаго на вспоможение осажденным Полякам. Но когда Князь Пожарский и по сем еще медлил в Ярославле, по причине происшедших некоторых в воинстве несогласий, то Троицкий Келарь Аврамий Палицын, по совету духовнаго собора, отправился сам в Ярославль, где видев мятежников, ласкателей и трапезолюбителей, воздвигающих гнев великий и свар между Воевод и в воинстве, разумными наставлениями своими и советами все привел в спокойствие, и Князь Димитрий Пожарский, послушав старца, отрядил немедленно к Москве Воевод, брата своего Князя Димитрия Петровича Пожарскаго Лопату, и Михаила Сампсонова со многим воинством; а потом скоро и сам с остальным воинством, следуя к Москве, пришел в Троицкой монастырь, где был принят от Властей с великою честию и радостию.

Пожарский был несколько времени в Монастыре в нерешимости, итти ли к Москве, опасаясь измены от Козаков подобной той, какою лишен жизни Воевода Ляпунов. Но убежденный сильною просьбою и советами Архимандрита Дионисия и Келаря Палицына, решился наконец итти к Москве, и действительно по прибытии своем в Монастырь в пятый день, возложив надежду на Всесильнаго в Троице славимаго Бога, пошел из Монастыря, взяв с собою Келаря Аврамия Палицына. Как Пожарскому надлежало выходить из Монастыря с войсками, Архимандрит Троицкий со всем собором предшествовали войску со кресты и Святыми иконы на Волкушу гору, где остановившись, на горе все войско, с Пожарским шедшее, благословлял Святым Крестом и кропил святою водою. На другой день Пожарский, пришел к Москве, стал лагерем у Арбатских ворот, и чрез то осажденных Поляков крайне утеснил. Старец Аврамий Палицын, Троицкий Келарь, находясь в стану Пожарскаго, в последовавших потом с Поляками сражениях, великое имел участие в одержании побед: ибо когда Козаки взволновавшись отступили от Российскаго войска, и совсем хотели уйти из Москвы: Келарь Палицын, по просьбе Князя Пожарскаго, переходя из полка в полк, своими убедительными словами мятежников паки приводил к послушанию, так что с большею против прежняго ревностию вступили в сражение.

По отбытии Аврамия Палицына из Москвы, скоро потом Козаки паки пришли в смятение. Поляки, осажденные в городе, претерпевали великой голод, и потом, дабы сохранить оставшийся хлебный запас для своих военных людей, а чрез то долее удержаться в осаде, выслали они из города жен Руских Бояр, находившихся прежде в крепости с мужьями своими.

Пожарский, умолен быв просьбою от мужей, принял высланных жен в обоз свой честно. Козаки, находившиеся в полку Князя Трубецкаго, возстали на Дворян и детей Боярских полку Князя Пожарскаго, упрекая их, якобы они обогащались многим имением, а они Козаки принуждены претерпевать только стужу и голод; а потому иные из них хотели уйти из Москвы, а другие предприяли Дворян и Боярских детей полку Князя Пожарскаго побить и имения их разграбить. Такое слыша в полках Российских нестроение Троицкаго монастыря Архимандрит, Келарь и старцы соборные, сделавши собор, разсуждали, каким бы образом привести к должности мятущихся Козаков. И как Троицкий монастырь был тогда в крайнем оскудении денег, истощив наперед всю свою казну на вспоможение Москве; то по общему совету и послали они к Козакам все оставшияся церковныя сокровища, ризы, стихари и епитрахили жемчужныя, с таковым писанием, чтобы они, все то приняв, не расходилися до окончания своего подвига, и от мятежа отстали. Козаки, увидев сие и прочитав от обители писание пред всем войском, немедленно успокоились, и пришли в послушание; в Троицкой же Монастырь отправили двух Атаманов с грамотами, что они по прошению обители все исполнить готовы, хотя бы надлежало претерпевать многочисленныя скорби, и что не взяв города и не отмстив врагам, не отступят от Москвы; причем посланныя к ним церковныя одеяния паки возвратили в обитель. Таким образом, по успокоении Козаков, скоро взят был и очищен от Поляков город Москва.

VII.

По возведении на Российский Престол Государя Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича, когда Владислав, Королевичь Польский, желая взойти на Престол Российский, стоял с великим войском под Москвою, великая партия, состоявшая из Черкасов под предводительством Полковника Чаплынскаго, которая отправлена была для раззорения в Переславль Залесской, возвращаяся уже из Переславля 24 Сентября, 1615 года, пришла ночью неожиданно к Троицкому монастырю и стала в служных и Стрелецких слободах: находившиеся же тогда вне ограды на сторожах Троицкие слуги и вышедшие из Монастыря военные люди, с великим мужеством наступили на Черкасов, и учинив бой, выгнали их из слобод. Чаплынской же, отступая к Москве, на дороге лежащее за прудами село Клементьево и другия слободы выжег и все предал огню; но за таковую жестокость скоро восприял достойную месть; ибо в скором потом времени, быв послан на разграбление в Троицкую вотчину Вохну, убит там от Троицких слуг, учинивших с ним сражение. По многих неудачных покушениях, учиненных на Москву, Королевичь Владислав, отступив от оной, пришел сам со всем войском под Троицкой монастырь, и стал лагерем за три версты от Монастыря в деревне Туракове. Власти, по совету Воеводы Семена Жеребцова и Дьяка Дашкова, слободы вокруг Монастыря оставшияся от раззорения, нанесеннаго Чаплынским, и монастырския службы повелели выжечь, дабы отнять у неприятеля вблизи пристанище. На третий день по приходе своем Королевичь сделал приступ с Поляками своими к Монастырю, но Троицкими Властями так был принят, что со всем своим обозом принужден был отступить за десять верст от Монастыря в село Сватково. Там находясь он изъискивал все способы к овладению монастыря хитростию, но лишившись наконец надежды, и видя войско свое претерпевающим великую нужду от осенних холодов, повелел Канцлеру Льву Сапеге отписать в Троицкой монастырь о удержании военных действий. Пред сим временем приведены были в Польской лагерь двое монастырских крестьян, пойманные Польскими лазутчиками на Троицком поле. Сапега отправил тех крестьян с Литовскими людьми в Монастырь к Келарю Палицыну и Воеводе Жеребцову с грамотою, в которой он наперед уведомив, что Польской Королевичь запретил своим людям села Троицкия жечь и крестьян их брать в полон, требовал и от них, чтобы они Польских военных людей убивать и в полон брать запретили. А того же дня вторично писал Канцлер в Монастырь, чтобы невозбранно пропустить Посланников их, идущих в Москву с предложением о съезде под Троицким монастырем для постановления мира. По каковому требованию Послы их в Москву пропущены были. В следствие того Государь отправил на съезд Послами Боярина Феодора Ивановича Шереметева, Князя Данилу Ивановича Мезецкаго и Окольничнаго Артемия Васильевича Измайлова, а при них Дьяков: Ивана Болотникова и Матвея Сомова, которые пришед в Троицкой монастырь ссылались с Королевичем о месте, где быть съезду, которому быть положили в деревне Деулине, отстоящей от Лавры в трех верстах. И в сем-то месте, в бывший в третий раз съезд, договорились они с Поляками в 1619 году о мире на 14 лет и 6 месяцов, и Российские Послы с Польскими, которые были Князь Адам Неводворский, Епископ Каменецкий Константин и Канцлер Лев Сапега, давали клятву каждые по своей вере, и записьми менялись в мирном постановлении. И так Троицкий монастырь, имев главное участие в избавлении Москвы от Поляков, имел наконец ту честь, что под стенами его дан был мир всей России.

Сие произшествие поистинне можно причесть особенному Промысла устроению; ибо с Российской и Польской сторон два раза прежде съезжались Послы для постановления мира под Смоленском и под Москвою, но как таковые их съезды были безъуспешны; угодно было Промыслу Божию прославить сим случаем Преподобнаго Сергия и обитель его. И так в незабвенную память, сего великаго произшествия, которое толь вожделенно тогда России было, в деревне Деулине монастырские Власти воздвигли деревянный Храм монастырским иждивением, который по благословению Святейшаго Патриарха Филарета Никитича, Архимандритом Дионисием в 1620 году, Декабря 16 дня был освящен во имя Преподобнаго Сергия, который и до ныне пребывает. Все сие повествование, что было во время Лжедимитриев и раззорения от Поляков, относительно до Троицко-Сергиева монастыря, взято из сказания об осаде Троицкаго Сергиева монастыря, написаннаго Келарем Аврамием Палицыным, не только очевидным самовидцем, но и почти первое во всех делах участие имевшим, напечатаннаго в Московской Синодальной Типографии 1784 года.

VIII.

Коль много Троицкий монастырь в начале седьмагонадесять века споспешествовал к спасению России, не меньшия оказал он услуги Отечеству и в истечении того столетия. Ибо в сем месте скрывались от смятений и страшных заговоров, учиненных Стрельцами, по внушениям начальника их Хованскаго, а паче по внутренним движениям Царевны Софии, оба Государи, Царь Иоанн Алексеевичь и Петр Алексеевичь. В сем месте Император ПЕТР Великий, сей безсмертныя памяти достойный Государь, котораго бытие в свете толь драгоценно и столь благодетельно было России, укрылся и спас жизнь свою, угрожаемую толь близским поражением от злодейственной руки Щегловитого, начальника же Стрельцов.

IX.

Во время долголетной с Шведами войны, которыя окончание столь славно было для России, по повелению Государя Императора ПЕТРА I-го, Военачальником Шереметевым взят был из Троицкаго монастыря образ Преподобнаго Сергия, на гробовой его доске написанный, который обносим был во всех походах оныя войны, и ныне образ той, по возвращении сыном его Графом Петром Борисовичем Шереметевым, находится в Лавре, и стоит над Южными дверьми олтаря, во Храме Святыя Троицы, и на задней сего образа сребряной дске описаны все те сражения, приступы, взятия крепостей и городов, при коих тот образ обносим был. Но сей же самый образ и в 7162 году, по повелению Царя Алексея Михайловича и во всех Польских походах и при взятии Вильны носим был, и возвращен в Лавру в 7166 году.

X.

В 1737 году, Ея Императорское Величество, Государыня Императрица АННА ИОАННОВНА построила ко гробу Преподобнаго Сергия сень среброкованную на столбах сребреных, с балдахином сребреным же, в коей весу двадцать пять пуд, двадцать девять фунтов. Притом многия богатыя утвари, из коих некоторыя собственных Ея рук работы, в сию обитель Ея Величеством пожалованы.