Слово в день Упения Пресвятыя Богородицы

CXCVI.

44. СЛОВО
в день Успения Пресвятыя Богородицы.

(Говорено в Московском Большом Успенском Соборе 15 августа)¹

<1829 год>

Матерь Света нисходит во мрак. Родившая Начальника жизни и Победителя смерти, даже и после решительной победы над смертию, т. е. после воскресения Христова, предается в область смерти.

Если во дни, когда царствова грех во смерть и даже царствова смерть и над не согрешившими по подобию преступления Адамова (Рим. V. 14. 21), удивительно было, что Енох, что Илия, не умерли, как прочие: то во дни, когда благодать воцарися правдою в жизнь вечную, Иисус Христом Господем нашим (21), не менее удивительно, что Мария умирает, как прочие. Не моему только неведению принадлежит сие удивление: сама церковь, хранительница многоразличной премудрости Божией, в одном из своих песнословий на Успение Пресвятой Богородицы, восклицает: о дивное чудо! источник жизни во гробе полагается.

Что-же при сем должны мы подумать, Христиане? – Если Пресвятая должна отдать некоторую дань владычеству греха: ибо смерть есть дань греху, по слову писания: оброцы греха смерть (Рим. VI. 23): то коль тяжкому сего рода оброку мы многогрешные подвергнуться можем! Если над Преблагословенною отчасти совершается приговор проклятия: ибо к древнему проклятию Адамову принадлежит сей приговор: земля еси, и в землю отъидеши (Быт. III. 19), то чего должны ожидать мы, которые, хотя и приняты в наследники новаго благословения Христова, но едва ли не более живем еще наследием ветхаго Адама, – помыслами земными, вожделениями чувственными, делами плотскими, в которых проклята земля? Если честнейшая Херувимов, и славнейшая Серафимов, если Матерь Господа, одинаким с уничиженными земли путем идет во гроб, рядом с червием полагается в персть: то мы, умаленные от Ангелов, и может быть не только малым нечим, как хотел Творец, но много, прелестию диавола, и весьма много, по нашему собственному произволу, – мы рабы недостойные, можем ли быть низведены менее, нежели до ада? Подлинно, как говорит св. Ап. Петр: аще праведник едва спасется, нечестивый и грешный где явится (1 Петр. IV. 18)?

Итак, о сем едва обретаемом и только по милости Божией достигаемом спасении, в заботливое размышление вводит нас Успение Пресвятыя и Преблагословенныя Богородицы, и Приснодевы Марии. Когда я упомянул о чудесном преложении Патриарха Еноха, о славном вознесении Пророка Илии; тогда у внимательных могла родиться вопрошающая мысль: почему-же бы и преставлению Богоматери не быть облечену подобною, или по ея достоинству, еще большею чудесностию и славою, вместо того, что нам показано только ея успение – тихое отхождение от сея земныя жизни, подобное тому, как отходят ко сну, а не величественное пробуждение к жизни небесной, божественной? Ответствовать на сей вопрос для угождения любопытству я бы не хотел; для удовлетворения любомудрию не почел бы себя способным, а отважусь ответствовать на оный для наставления, которое вижу в посильном разрешении онаго.

Что Пресвятая Дева Мария паче всякаго другаго человека достойна была приять славу в своем прохождении от земныя жизни, в сем никто не должен усумниться. Можно ли быть ближе к Господу, как быть Матерью Господа! Но приближение к Богу, по нелицеприятной правде Его, не может быть иначе, как по мере достоинства, следственно Матерь Господа должна быть достойнейшая не только из всего рода человеческаго, но даже из всех тварей, почему церковь и величает Ее честнейшею Херувим и славнейшею без сравнения Серафим. И так если угодивший Богу Енох обретен достойным не видети смерти (Евр. XI. 5): кольми паче безпримерную благодать у Бога обретшая Мария? Если Илия был достоин взыти яко на небо на колеснице огненной: кольми паче Та, Которая Сама внутренно есть небо и жилище Божие?

Как-же сделалось на оборот? Енох преложен бысть не видети смерти, Илия взят на колеснице огненной, а Мария – просто успе? Еда неправда у Бога? вопрошает негде св. Апостол Павел и ответствует: да не будет (Рим. IX. 14). Хотя вопрос его сделан по случаю отличному от настоящаго: тем не менее ответ его верен для всех возможных случаев, а потому и для настоящаго. Нет неправды у Бога в том, что Матерь Господня не довольно прославлена по сю сторону гроба: потому что гроб есть граница, за которою начинается открытое царство правды и царство славы; по сю сторону гроба лежит царство благодати, царство милосердия, царство премудрости в тайне сокровенной. Но для чего-же так приближено блаженство Еноха, для чего так ускорена слава Илии?

Сие сделано именно по закону царства благодати, милосердия премудрости сокровенной. Когда царствова смерть от Адама даже до Моисея, и над не согрешившими по подобию преступления Адама, когда от дня первобытнаго безсмертия, и вечерней зари воспоминания почти не оставалось, а для Воскресения Христова едва занималась ранняя заря в умах редких созерцателей: тогда, чтобы бедная смертная жизнь не погрязла совсем во мраке неведения и отчаяния, надобно было, как лампаду, хотя одну, в темной храмине, как звезду на ночном небе засветить очевидное безсмертие Богоугоднаго Еноха. И опять, когда со времени Моисея, закон привниде, да умножится прегрешение (Рим. V. 20), потому что законом познание греха (III. 20) умножается, а не сила его побеждающая; и таким образом вновь обретеся заповедь, яже в живот, сия в смерть (VII. 10); когда самыя благословения и обетования закона, для чувственных человеков чувственныя, для не дальновидных временныя, некоторым образом закрывали свет жизни будущей: надобно было иногда хотя мгновенною молниею разсечь сию ветхозаветную смертную ночь; и такою молниею жизни вечной было некогда огненное вознесение ревнителя истины Божией, Илии. Но когда во Христе взошло новое солнце миру; и особенно когда победоносным и славным воскресением Его, мрак смерти довольно уменьшен, страх ея ослаблен, и заря будущей блаженной жизни сделалась светла, почти как полный день; тогда благодать Божия, всегда милующая, и спасительная, и премудрость Божия, по различным потребностям спасаемых, многоразличная, должна была восприять новые виды, употребить новые образы действования; уже менее надлежало заботиться о том, чтобы неведение о будущем не доводило до пагубной безнадежности; более нужна была предосторожность против того, чтобы самый свет не ослепил непривычных очей; чтобы преизбыточествующая надежда не проложила путей к безпечности, которая немного лучше отчаяния. Таким образом после решительной победы над смертию, нужно было для возбуждения к подвигу и осторожности в деле спасения душ, показать еще оставшуюся некую силу смерти и показать в таком лице, которое долженствовало быть ближе к участию в победе над смертию.

В сем должно полагать одну из причин, почему Царица Небесная возведена от земли обыкновенным рабским путем смерти телесной; хотя, впрочем, как говорит благочестивое предание, следы небесной славы Ея вскоре примечены были в том, что живоприемный гроб Ея оказался праздным от Ея прославленнаго тела.

Помысли христианин, что ублажаемая тобою Матерь Господа твоего, Которая, впрочем, и во всю земную жизнь Свою любила облекать славу Свою облаком смирения, так что воистину была в Ней, по слову пророческому вся слава дщере царевы, внутрь (Псал. XLIV. 14), что наконец еще, хотя на краткое время, облекается Она мраком смертным, дабы возбудить в тебе, не слепый и малодушный, но прозорливый и спасительный страх смерти, дерзнувшей прикоснуться и к чистейшему существу Приснодевы; чтобы вразумить тебя остерегаться смерти, еще не совсем безсильной, наипаче же подвизаться противу греха, всегда удобообстоятельнаго, и обыкновенно ведущаго за собою смерть; – помысли о сем, и прими сие последнее наставление Матери Господа твоего, поданное тебе в Ея отхождении ко Господу. Аминь².