3. Зависть, гнев, злоба

I.3. Зависть, гнев, злоба

«Зависть есть печаль о благополучии ближнего», - приводит святитель Тихон слова святого Василия Великого, и, вспоминая Каина и старшего брата из притчи о блудном сыне, пишет: «Так зависть и братнее благополучие за свое вменяет неблагополучие» (3, 160).

Бедственна эта страсть: ослепленные ей «ничего здравого не видят: завистливый лучше желает претерпевать бесконечные беды, нежели видеть ближнего своего в почтении, и так прежде самому себе, нежели тому, кому завидит, вредит». «Мучительная страсть! - восклицает святитель. - В прочих грехах какая-нибудь, хоть мнимая, сладость есть, а завистливый грешит и купно казнь приемлет, беззаконнует и мучится. Завистливый делает то, чего и демон не делает: демон завидит только человеку, а не демону, а человек человеку завидит» (2, 127-128; 3, 161). В тоже время зависть «собственный грех есть диаволов: диаволу бо печально и несносно, что христиане спасаются и вечную получают славу, от которой он низринут в вечную погибель и бесчестие» (27, 379).

Зависть есть грех особенно низменный. Она «и тем завидует, от которых благодеяние получает. Питай, одевай, защищай, обогащай, утешай завистливого, - пишет святитель, - ему то неприятно: понеже ты благополучен, тебя все любят, хвалят, почитают. Сие его уязвляет сердце, которого любовь и благодеяние твое исцелить не может, и дотоле уязвлять будет, доколе не увидит тебя в бедствии» (27, 378). Безумие это или крайнее нравственное падение - предлагается решить каждому.

Кроме общих средств борьбы с грехом, противостоять зависти святитель увещает: «отлагая» гордость²²; «поучаясь в любви ближнего, ибо любы не завидит» (1 Кор. 13, 4); помня, что «в мире сем нет ничего великого и удивления достойного, и нет истинного блаженства, кроме вечного и небесного»: первое избавит от зависти к земному благополучию ближнего, как временному и потому неистинному, а память о втором и вовсе не позволит искать блаженства на земле, устремляя взор к небесному²³ (3, 162-163). Наконец, «зависть и тех, которыми обладает, к бедственному приводит концу: вечному мучению повинными их творит, временному бедствию подвергает. Так, Каин стенает и трясется; Аман на древо, которое Мардохею готовил, вознесен погибает». Но и помимо этого, завистливый «внутрь снедается, мучится и терзается собственным мучителем» (27, 380).

Зависти нередко сопутствует гнев - «чувствование сердечной болезни, от обиды другого родившееся», порождение «безмерного самолюбия» (3, 163; 26, 218).

Гнев ослепляет, почему святитель советует: «берегись убо во гневе наказывать». Гнев и мучит одержимого им. «Смотри, - пишет святитель, - что во гневе человек делает: как негодует и шумит, клянет и ругает самого себя, терзает и биет, ударяет в главу и лицо свое, и, как в лихорадке, весь трясется: словом, подобен тогда является бесноватому». А что же «делается в бедной душе? Как ее бес мучит? Гнев бо, как буря, все сокрушает, или как огонь, все поядает» (27, 217-218).

Гнев, однако, не всегда есть зло. По мысли святителя, «истинно любящий Бога допускает гнев на грех, но не на согрешающего» (27, 220).

Будучи долго удерживаем и питаем в сердце, гнев превращается в злобу, гибельную прежде всего для самого человека. Находящийся в таком состоянии «не может приступать к Святой трапезе» (2, 127). Как и зависть, злоба мучительна. «Прочие грехи или корысть некую, или сладость согрешающему соделовают. Вор крадет, да душу свою насытит; блудник блудодействует, да плоти своей угодит; злобный без всего того злобится. Он грешит и мучится; беззаконнует и снедается; отмщевает и отмщение терпит. Ежели бы возможно было посмотреть в сердце злобного человека, то не иное что явилось бы там, как адское мучение. Откуда бывает, что люди злобные темнеют и иссыхают; злоба бо, как яд, снедает плоть их». Злоба так помрачает человека, что он начинает хвалиться своим беззаконием: «Вот я-де ему дам, пусть меня знает». Великое безумие хвалиться тем, о чем должно жалеть! Ближнему вред сделали; закон Божий, святой и вечный, нарушили; Бога, Вседержителя великого и страшного прогневали; себя сатане записали и вечному мучению подвергли: и делом сим беззаконным хвалятся! Сей есть запах гнусный и мерзкий злобы: радоваться и хвалиться о повреждении и погибели других».

«Совершается» злоба «злословием и клеветой», «биением, отравой, отъятием здравия, имений и прочего», «ненавистью и гонением друзей того, на кого злоба питается», до «отъятия живота, на кого зло бывает». Многие так ослеплены бывают злобой, что не стыдятся и хвалиться ей, а иные «сами себя погубить лучше изволяют, нежели мщение оставить». Часто эта погибель и постигает «самих злобствующих»: они тот «яд, который другим готовят, сами снедают; тем мечом, который на других обнажают, себя умерщвляют; и в тот ров, который другим искапывают, сами падают (Пс. 7, 16)» (3, 164; 27, 396).

Какие бы кто ни имел добродетели, «однакож все погубляет злоба. Многие воздерживаются от пищи и пития, не едят мяса и рыбы, но от зависти и злобы ни мало воздержаться не хотят; и какая из того польза, что тело не употребляет того, что не запрещено, но душа снедается тем, что под смертной казнью запрещено? Всяк ненавидяй брата своего, человекоубийца есть (1 Ин. 3, 15)» (6, 124).

«Злобные погубляют» и общество. «Ежели бы все друг другу мстили, - говорит святитель, - общество бы стоять не могло, ибо все бы друг друга погубили. От взаимной вражды следует взаимная злоба и мщение, а от мщения взаимная пагуба, как то на брани бывает. Кроткие же пользуют и сохраняют (мир) своим терпением» (27, 395).

Приведенные рассуждения, а также расчет практический: «оскорбления сделанного не возвратить, а мстить немалого труда требует, да и то, может быть, не удастся» (27, 397), - призваны, по мысли святителя, всякого, питающего злобу, убедить прекратить вражду и оставить планы мщения.

Утешает святитель и безвинно «терпящих от злобных». «Кто за Христом идет, - пишет он, - того злоба мира сего преследует. Благочестивой душе едино остается убежище - молитва святая, терпение, непоколебимое упование на Промыслителя Бога, пред Которым ничто не сокровенно» (3, 165-166; 27, 395).