Из жизни митрополита Московского и всея Руси Макария

На Поместном Соборе Русской Православной Церкви, со­званном в связи с празднованием 1000-летия Крещения Руси, был канонизирован лик русских святых и среди них — Первоиерарх Русской Церкви, Митрополит Московский Макарий (†1563; пам. 30 дек.). [1] Одновременно на Соборе было принято решение: "Считать необходимым в послесоборный период про­должить работу по изучению дальнейших канонизаций для про­славления других почитающихся в народе подвижников веры и благочестия". Это позволяет проводить параллель между ны­нешними церковными событиями и событиями середины XVI в.

Святитель Макарий, митрополит Московский.jpg

Святитель Макарий, митрополит Московский

В 1547 г. в Москве проходил Собор, на котором "уставили <...> праздновати новым чудотворцам в Русской Земли, что их Господь Бог прославил, Своих Угодников". После чего участни­ки Собора разъехались по своим епархиям собирать материал для новых канонизаций. Через два года состоялся другой Собор, на котором также решался только один вопрос: прославление новых русских святых. Инициатором Соборов 1547 и 1549 гг. был выдающийся иерарх Русской Церкви — Митрополит Мос­ковский Макарий. Знаменательно, что сей "чюдный", по отзыву современников, Святитель был причислен к лику святых на Со­боре в связи с 1000-летием Крещения Руси; эта канонизация совпала с 425-летием со дня его блаженной кончины.

Родился будущий Митрополит в 1482 г. в Москве; при Кре­щении он был назван Михаилом в честь Архистратига Небесных сил. В конце XV в. он принял постриг в Пафнутиево-Боровском монастыре. Здесь простым иноком он подвизался около 30 лет, а в 1523 г. был возведен Митрополитом Даниилом в настоятели Можайского Лужецкого монастыря. В 1526 г. архимандрит Макарий поставлен в архиепископы Великого Новгорода и Пскова, а с 1542 г. до своей кончины в 1563 г. он — глава Русской Церк­ви.

Еще будучи в монастыре преподобного Пафнутия, он видел росписи соборного храма, сделанные прославленным мастером Дионисием, молился на иконы преподобного Андрея Рублева. Воспитанный на их наследии, он сам позднее "поновлял" в Новгороде такую святыню, как икону Знамения Богоматери, а в Москве — принесенный с Вятки образ святителя Николая Великорецкого.

Еще будучи в Великом Новгороде, он начал собирание всего духовно-письменного наследия Русской Церкви. Этому способ­ствовала богатая книжная традиция Новгородской кафедры. Можно провести параллель: если архиепископ Геннадий (†1505) собрал первую полную славянскую Библию, то святитель Макарий пошел еще дальше, стремясь собрать все "чтомые" на Руси духовные книги. На руководство и осуществление этого гранди­озного замысла ушло более двадцати лет напряженного труда. Начат он был еще в Новгороде, а с 1542 г. продолжен в Москве. По своему объему и по имени своего создателя сборник получил в истории именование — Великие Макарьевские Четьи Минеи. Их первая редакция была дана в Новгородский Софийский со­бор в 1541 г., вторая — в Успенский кремлевский собор в 1552 г., наконец, третья была подарена царю Иоанну Грозному. Каждая новая редакция Миней является более расширенной по отно­шению к своей предшественнице. Во вкладной записи Успен­ской Минеи Митрополит Макарий говорит, что создание Ми­ней велось "многими различными писари, не дащя серебра и всяких почестей". Каждый том из двенадцати содержит до полу­тора тысяч листов большого формата, написанных двумя колон­ками полууставным почерком.

Великие Макарьевские Четьи Минеи содержат памятники духовной литературы, переведенные с греческого, а также ори­гинальные произведения, написанные на заре существования славянской, а затем и русской письменности. Самым ранним древнерусским памятником является Слово о Законе и Благода­ти Митрополита Илариона (XI в.). Последующие труды принад­лежат перу епископа Кирилла Туровского, игумена Даниила, Митрополитов Киприана, Фотия, Григория Цамблака, плодовитого писателя Древней Руси иеромонаха Пахомия Серба и др. Главный объем Миней представлен византийскими авторами, имеются также и труды западных богословов. На каждый день Православного календаря в начале идут проложные жития свя­тых, затем минейные редакции житий, гомилетические произве­дения, похвальные слова, патристические тексты. В конце Ми­ней помещены различные сборники — Златоструй, Пчела, Мар­гарит и др. При создании Макарьевских Миней велась большая текстологическая и редакторская работа с учетом древних сла­вянских, а также греческих текстов. Увеличение содержащегося материала характерно для первоначальной стадии в истории Четьих Миней на Руси. Апогеем этого собирательного процесса явились Минеи святителя Макария. В разной степени их влия­ние сказалось впоследствии при создании Четьих Миней Чудовских, Милютинских, Тулуповских и святителя Димитрия Рос­товского (f 1709).

Вышеназванные Соборы 1547 и 1549 гг., называемые истори­ками "Макарьевскими", оказали значительное влияние на раз­витие древнерусской книжности. Эти Соборы вызвали боль­шой литературный подъем. В честь "новых чудотворцев" (так называли тогда новоканонизированных и всех русских святых) пишутся новые жития, похвальные слова, службы. Эти произ­ведения во множестве списков расходятся по стране. Рукопис­ные сборники, содержащие эти новые произведения, получают именование "Книга новых чудотворцев". Это типологически новая на Руси книга является сверстницей Великих Четьих Миней.

Деятельность Митрополита Московского Макария была весьма разнообразна и плодотворна. В полной мере она до сих пор не изучена. Здесь же нам хотелось более коснуться некото­рых аспектов его дипломатической и представительской дея­тельности. И. Смирнов, рассматривая документы русско-литов­ских отношений, отметил значимость и влияние при этом Ми­трополита Макария, что было довольно необычно для русской дипломатической практики в XVI в. Святитель лично участвует в ведении переговоров, сам принимает послов и т. д.. [2]

Известна дипломатическая деятельность Всероссийских Ми­трополитов во время монголо-татарского ига; например, их сношения с золотоордынскими ханами. Но она затихает ко вре­мени освобождения страны в 1480 г.

Начиная с XIV в. на Русь едут из Византии различные стар­цы за "милостыней" и материальной помощью в связи с бедст­венным положением Церкви, притесняемой от турок. Этот по­ток возрастает в 1459 г. после падения Константинополя. При­шельцы принимались Всероссийскими Митрополитами.

Дипломатическая деятельность в Древней Руси была харак­терна также и для Новгородских владык, которые скрепляли иностранные договоры Великого Новгорода и т. д. Отмеченная И. Смирновым дипломатическая активность Митрополита Макария, можно утверждать, восходит к его новгородскому перио­ду. Автор жития преподобного Михаила Клопского В. М. Туч­ков так говорит об обстоятельствах его создания: "В то бо время престол тогда украшающу Премудрости Божиа воистину блаженьства тезоименитому архиепископу Макарию, иже многиа его ради добродетели во всей России слава о нем прихожаше".

Но его известность простиралась еще шире. В 1538 г. в Нов­городе находились афонские старцы-иноки Митрофан и Про­хор, которых принял сам архиепископ. Их рассказ о страданиях и мучениях болгарского юноши лег в основу жития Георгия Но­вого, составленного по благословению святителя Макария. [3] Так его первое известное нам общение с пришедшими с Афона иноками послужило источником для написания на Руси нового жития. Благодаря таким контактам или по иным каким причи­нам, но в 1541 г. к святителю Макарию в Великий Новгород прибыло посольство от Иерусалимского Патриарха Германа II (1534—1579). В грамотах из Святого Града, написанных на гре­ческом и русском языках, Патриарх говорит о денежной помо­щи для Церкви Гроба Господня, прилагая в молитвенный дар разные святыни.

В последнее время стало известно о поставке Новгородским владыкой Макарием воска таллиннскому купцу О. Элерсу; вза­мен получались серебро, свинец [4], то есть металлы, которые вла­дычная мастерская использовала при создании церковных ук­рашений, для покрытия крыш при развернувшемся в епархии строительстве храмов и т. д. Незадолго до возведения святителя Макария на Московскую кафедру в Новгороде был сильный пожар [5], во время которого сгорела и немецкая церковь. [6] Об этом, впрочем, русские летописи не сообщают. Вопросы возме­щения понесенных при этом убытков и защиту таллиннских интересов впоследствии осуществлял гражданин Таллинна Иаков Штайнвик.

Он был из числа тех, кто понес материальный ущерб в Нов­городе. Иаков Штайнвик в связи с этим письменно обращался в Таллиннский магистрат: "Я мог бы взять на себя это дело и мог бы сделать то, что их Митрополит хочет <...> так как те, кото­рые еще живы, знают все события совершенно точно, потому что сами были в то время и это может послужить к лучшему. Тот, который там был и хорошо знает все дела, тот и не будет скрывать правду в данном вопросе, поэтому было бы весьма хо­рошо, чтобы дело не тянули и не задерживали долгое время, по­тому что там пока еще живет кто-нибудь, так как мы все смерт­ны. Итак, мы должны упорядочить этот вопрос своевременно, чтобы в конце концов туда не пришел тот, кто хочет, а там уже никто не знает общую ситуацию. Если Митрополит уже не был бы в живых, тогда я вообще не посмел бы думать об этом. Я имел там вино и еще другое имущество на том дворе, ценность стоимостью в сто марок. Те, которые были на этом дворе, знают это хорошо и я мог бы пытаться получить эту стоимость". [7]

В 1545 г. должна была состояться поездка Я. Штайнвика в Москву, так как январем этого года датируется послание тал­линнского магистрата царю Иоанну Грозному с просьбой о воз­мещении убытка их купцам в Новгороде. Ревельские бургомист­ры и ратманы писали царю:

"Мы послали к Вам нашего согражданина Якова Штайнвика, к Вашему царскому Величеству из-за названной жалобы. Для этого он был снабжен полномочной грамотой, скрепленной пе­чатью нашего города, чтобы получить возмещение за ущерб, от которого они пострадали и о котором говорится в челобитной. Поэтому сие является нашей покорнейшей просьбой, чтобы Ваше царское величество смогло увидеть в этом деле то грубое насилие, высокомерие и дерзость, которые должны быть нака­заны и чтобы наши получили при содействии нашего послан­ника Якова Штайнвика возмещение за понесенный ущерб, и чтобы возмещение не осталось удержанным, чтобы более не возникали ссоры и раздоры и чтобы невинные не страдали вме­сто виновных <...> Мы желаем оставаться без раздора и все да будет так, как полностью усмотрит Ваше царское величество, содействуя получению возмещения за причиненный ущерб. Досточтимый господин и отец в Боге Митрополит Макарий, ко­торый был в то время Новгородским архиепископом, может вспомнить при своей большой открытости и доброй воле, что он знает по данному поводу и не будет скрывать истину пред Вашим царским величеством то, что он слышал об этом деле, куда делись все вещи. [8]

Этим временем, нужно думать, датируется и грамота ревельского магистрата Митрополиту Макарию, в которой содержится та же просьба, что и к царю, только она изложена подробнее и в ней упоминается об убийстве новгородца. Но, очевидно, реше­ние этого дела затянулось. Я. Штайнвику была дана охранная грамота для послов, датируемая декабрем 1553 г.. [9] Новгородские наместники позднее писали в Колывань: "Присылали есте к ве­ликому государю Ивану, Божиею милостию, царю и государю всеа Русии и великому князю, бити челом своего человека Яко­ва Стевника с грамотами". При этом указывалось, что им было возмещено 337,5 рублей, "да дворника нашего Понтелейкова живота, шестьдесят и пол-осма рубля московских, отдали есмя вашему дворнику Понтелейку". [10] В разрешении этого вопроса, очевидно, сыграл положительную роль Митрополит Макарий.

В Московский период продолжается и становится более ак­тивным общение святителя Макария с представителями Право­славного Востока и Западного мира. В 1557 г. в Москве состоял­ся диспут Митрополита Макария со шведским архиепископом. Русские источники об этом молчат, сведения о нем мы встреча­ем в немецком издании "История государства шведов" О. фон Далина (Росток, Грайфсвальд, 1763). Можно предполагать, что это был уже второй межконфессиональный диспут в истории Московской Митрополии; первый состоялся в 1472 г. и прохо­дил между Митрополитом Филиппом и папским легатом, со­провождавшим Софью Палеолог из Рима в Москву.

Спецификой отношения Митрополита Макария к приходя­щим с Востока было то, что Святитель не только материально помогал, но и с любомудрием спрашивал их о жизни в других странах. Он интересуется как книжник, чтобы обогатить рус­скую письменность новыми произведениями. Так, 27 февраля 1547 г. старец Синайской горы иеромонах Григорий рассказывал Митрополиту Макарию о положении Православных Церквей на Востоке. [11]

В том же 1547 г. Митрополит Макарий дает инокам Афон­ского Пантелеимоновского монастыря свою грамоту, в которой русские люди призываются жертвовать "милостыню на подможение и на искупление братству <...> обители". При этом глава Церкви напоминает Евангельское Христово слово: блажени милостивии, яко ти помилованы будут; и еще: "даяй, рече, убогу, Самому Христу дает в Самые Христовы руце влагает, и от Него сторицею мзду восприимет и жизнь вечную наследит". [12]

Создавая Успенскую редакцию Миней, Святитель поместил в конце декабрьской книги так называемый "Типик святыя го­ры". Эта статья начинается так: "В лето 7059-е месяца декабря, в 24 день, господину Макарию Митрополиту всея Русии, сказал игумен Паисий, Хиландаря монастыря, что Святая гора кругом 100 верст". Помимо географического описания Афона, игумен говорит о многочисленных турецких налогах. Упоминает он также о близких отношениях двух славянских монастырей — Пантелеимоновского и Хиландарского, "занеже те два монасты­ря имеют промеж себя союз". [13] Несомненно, тематика бесед свя­тителя Макария со "старцами" была обширнее, чем говорится в данном "Типике". Так, полемизируя с дьяком Висковатым, Ми­трополит, ссылаясь на свидетельство пришедших с Афона ино­ков, говорит об изображении Бога Отца в росписи храма нашего русского Пантелеимонова монастыря. [14]

В сентябре 1557 г. в Москву "пришел от Патриарха Деонисия из Царяграда митрополит Иоасаф Кизицкий". Он привез части­цы мощей, известив, что за царя молятся во всех храмах, и бил "челом для нужи турских о милостыни". [15] В его присутствии святитель Макарий освящал вскоре храм в митрополичьем Чудовом монастыре. Во время пребывания в Москве Кизичского Митрополита Иоасафа на Руси был неурожай, в связи с чем Митрополит Макарий совершал молебны вместе "с пресвященным Евгриамским митрополитом Иоасафом, и со владыки, и архимандриты и с честными игумены, и со всем синклитом, и с греки, и со всеми священными соборы, пев молебны и воду свя­тив с животворящего креста и со всех святых мощей, месяца генваря в 24 день". [16] Пробыв несколько месяцев на Руси, по­сланник Вселенского Патриархата в январе покинул Москву. В день отъезда в Успенском соборе был совершен молебен. "Мит­рополит греческой на молебнех облачился в ризы, и все священникы греческие и серьбские, и пели молебны и воду святи­ли со всех святых мощей, и Митрополит Макарий обедню слу­жил с Русскими соборы, а греки не служили". Всех отъезжаю­щих царь "дарми почтил": "Тако же довольну милостыню посла и преосвященный Макарий, Митрополит всея Русии", — добав­ляет Степенная Книга.

В том же 1557 г. один из иноков Афонского Ватопедского монастыря занимался переплетными работами в библиотеке Макария; по крайней мере, он переплел греческую рукопись, ранее принадлежавшую Митрополиту Фотию († 431), а в XVI в. бывшую в библиотеке Митрополита Макария. Об этом свиде­тельствует надпись на греческом языке, перевод которой, сде­ланный в XVII в., гласит: "Лета 7065 (1557) месяца ианнуария в 1 переплетена второе настоящая книга сия от Максима деместика Ватопедского". [17] Б. Фонкич, исследовавший эту рукопись, говорит: "Можно думать, что Триодь была одной из немногих греческих рукописей митрополичьей библиотеки в середине XVI в., которые показывались Макарием греческим паломни­кам. Вероятно, наша рукопись как связываемая с именем Ми­трополита Фотия была наиболее почитаемой греческой книгой, на которой паломники, следуя древнему обычаю Православного Востока, считали нужным сделать записи в память о своем по­сещении Москвы". [18] Ко времени Митрополита Макария отно­сятся еще две записи в этой книге, свидетельствующие о приеме им других старцев с Востока.

В 1961 г. Константинопольский Патриарх Иоасаф II подтвер­дил совершенное в 1547 г. Митрополитом Макарием венчание на царство первого русского государя. В летописи об этом гово­рится: "Того же лета, августа, приехал ко царю и великому кня­зю Егрипской митрополит Иоасаф да Ефесской епископ, а при­вез митрополит Егрипской Иоасаф от Патриарха Цареградского Иоасафа же царю и великому князю грамоты благословенные на царство с патриаршескою подписью и печатаю". После Патри­арха в грамоте расписались 36 архиереев. [19] Кроме этой грамоты Вселенский Патриарх прислал "Послание учително от Божест­венных Писаний к преосвященному Макарию Митрополиту, обличая злославимую и пагубную богомерзкую люторскую ересь".

Это послание вызвано, очевидно, рассказами митрополита Иоасафа после его первой поездки на Русь об осуждении ереси М. Башкина, а также реформационными движениями Западной Европы. Патриарх писал в своем послании: "И есть в ваших странах в Малой Русии некия отпадоша в погибель, в злослужение лютерско, в злословимую и пагубную ересь, и отчитаеми убыточно и вредими не токмо сами, и неведущих губят и прельщают инех. И понеже есми слышал сию немощную бурю и смерть душевную в людех ваших, пожалехи поболех и слезы точих на землю горюше и одержим скорбью и тугою великою". О цели послания Патриарх говорит: "Проповедаем истинную православную веру от Святаго Писания и веру утвердити благоверне, яко нашим образом, а еже вражия шатания еретическо проклятых лютор духовным обощренным мечем посекати, ибо словом Господним, яко секирами, разсекоша их Божественным Писанием, даже и обратити их в разум истинный и ко спасению наставити их и судив паче всея вселенная, и отчасти восхотехом обличити злославных люторов, о них же начинаем, наказуя их Божественным Писанием, законным правилом явити им исти­ну". [20]

В 1561 г. приходило на Русь целое посольство с Афона. По­мимо иноков русского Пантелеимоновского монастыря были насельники еще двух монастырей. Они просили помощи для уплаты дани. Царь "многажды почтив их и удоволив многими почестми и милостынями также и митрополит их многажды почтив их милостыню да по силе <...> И жили те игумены и старцы на Москве два года без двух месяцев и во Святую Гору отпущены. И тех игуменов и старцов святогорских государь, преосвященный Макареи Митрополит всея Русии многажды спрашивал со многим духовным и любезным испытанием о свя­тей Афоньской Горе и о святых тамошних монастырех и цер­ковных чинех, чтобы испытати подлинно. И те игумены и стар­цы соборне себе советовав, да о Святей Горе написали". [21] В этом Сказании говорится об афонских монастырях, о количестве бра­тии в них, о монастырских храмах, о взымаемых с них турецких налогах; описывается тогдашнее состояние монастырей.

Деятельность Митрополита Макария весьма обширна. Но ес­ли взять только одну область — дипломатическую, то и здесь мы вправе говорить о ее многообразии. Ее истоки восходят к дея­тельности Новгородских владык и Всероссийских Митрополи­тов. Некоторые аспекты, угасшие к XVI в., возрождаются в дея­тельности Митрополита Макария. Другие же приобретают более развитый характер и обогащают русскую письменность произве­дениями, описывающими положение и состояние православных под турецким игом. Особая заслуга Митрополита Макария в этом отношении заключается в том, что он в общении с восточ­ными иноками нашел применение своим интересам, о которых сказал автор жития Георгия Болгарского: "яко пчеле сладость отовсюду приносити..."

Ниже приводится перевод из редкого в наших библиотеках не­мецкого издания о межрелигиозном диспуте в 1557 г. в Москве. [22]

1556-1557 гг. Мир с Русью

Иван Васильевич засвидетельствовал в своем ответе, который он дал благочинному собора в Або, полную готовность к миру. Поэтому король Густав сразу отправил своих посланников в Москву: государственного советника Стэна Эриксона (Леенгуфвуда), архиепископа Упсальского Лаврентиуса Петри, епископа города Або Михаила Агриколу, Бенгта Гюльтена и Кнута Кнутсона вместе с секретарем Олофом Ларсоном. Они отправились в путешествие 7 ноября и достигли Выборга в начале 1557 года и оттуда выехали 16 января. Через две мили после границы их встретили два так называемых пристава: боярин Григорий Микифорович и дьяк Михица Васильевич с целью сопровождения в Москву и заботы об их нуждах. В Новгороде их с большим дружелюбием приняли наместник Михаил Васильевич Глимсков и Алексей Данилович Плещеев. Но так как один из слуг на гос­тином дворе высокомерно подпалял некоторые русские иконы, то они были окружены тремя сотнями людей и охранялись до выдачи виноватого, который был посажен в оковы. Это обстоя­тельство задержало их на 8 дней. Наконец, 21 февраля они дос­тигли Москвы, где их перед городом встретил один боярин с сотней людей и проводил к гостиному двору, здесь они должны были сразу показать дары, которые ожидал от них великий князь. 9 марта у них состоялся визит к великому князю и он да­ровал им в знак своей дружбы двадцать шведских военноплен­ных.

Он потребовал в это время проведения религиозного диспута между шведским архиепископом и Русским патриархом. Тако­вой должен был проходить на немецком языке, но этот язык не понимал Патриарх. Архиепископ предложил латинский язык для разговора; в конце концов они согласились на греческом. Но этот язык Иван не понимал и его переводчик поэтому был в крайнем смущении, так как и он не понимал ни одного слова. Из-за страха же за свою жизнь он не мог извиниться. Во время переговоров говорили о посте и о почитании икон, но перево­дчик переводил то, что ему предположительно приходило в го­лову, поэтому Агрикола, который понимал русский и греческий, очень смеялся. Потом Иван приказал закончить диспут и пове­лел на плечи архиепископу возложить тяжелую золотую цепь. Также и остальные посланцы были одарены им. Потом собра­лись уполномоченные и 2 апреля подписан мирный договор.

"Все шведские пленные в России должны были быть осво­бождены безвозмездно. Мир должен был продолжаться в тече­ние 40 лет с Благовещения 1557 года до этого же праздника 1587 года. Должен был собраться совет в городе Воксен на Ильин день 1559 года из ста человек с обеих сторон, чтобы разрешить спорные вопросы о границах, должны быть разрешены все не­порядки и споры на границах в духе предыдущих договоров. Все русские пленные в Швеции, особенно Никита Кузьмин, долж­ны быть освобождены и все шведские и русские подданные должны в обоих государствах в безопасности и без препятствий торговать, жить и путешествовать, куда они захотят".

Этот мир был великим князем лично утвержден целованием Креста Христова в присутствии шведских посланцев. Затем они сразу отправились в обратный путь в Швецию и в мае месяце встретили короля в его поместье в Штремсхолме, где тот начал строительство. В июле прибыли в Стокгольм русские уполномо­ченные и опять утвердили мир целованием креста и были бога­то одарены позолоченными серебряными блюдами и чашами.


Архимандрит Макарий (Веретенников). О Церкви земной и Церкви небесной. Сборник статей к 55-летию автора и к 10-летию его сотрудничества в журнале «Альфа и Омега». Москва 2006


ПРИМЕЧАНИЯ

[1] О Митрополите Макарии см. Шишов А. Всероссийский Митрополит Макарий и его заслуга для Русской Церкви // Странник. 1869. № 12. С. 75-106; Ар­хиепископ Литовский и Виленский Макарии. Московский Митрополит Макарий как литературный деятель // ХЧ. 1873. № 4. С. 589-697; Лебедев Н. Макарий, Митрополит Московский (1482-1563). М., 1877; Заусцинский К. Макарий, Ми­трополит всея России // ЖМНП. 1881. № 10. С. 209-259; № 11. С. 11-38; Го- лубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. 2. Ч. 1. М., 1900. С. 744-875; Вол- нянский Н. Митрополит Макарий — светоч русской культуры // ЖМП. 1947. № 6. С. 24-41; Муравьев Н. Митрополит Макарий как составитель Великих Четьих Миней (К 400-летию составления Великих Четьих Миней) // ЖМП 1953. № 5. С. 49-54.

[2] См. Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30 50-х годов XVI века. М.-Л., 1958. С. 197-201.

[3] Калиганов И. И. Древнейший список русской "Повести о Георгии Новом" // ПЛ НО. Ежегодник 1987. М., 1988. С. 7-19.

[4] Дорошенко В. В. Русские связи таллиннского купца в 30-х годах XVI века // Экономические связи Прибалтики с Россией. Сборник статей. Рига, 1968. С. 47-58.

[5] ПСРЛ. Т. 4. Ч. I. Вып. 3. Л., 1929. С. 616-617.

[6] См. акты из Таллиннского архива, опубликованные А. Чумиковым (ЧОИДР. Кн. 4. Смесь. 1898. С. 7-8).

[7] Архимандрит Макарий. Новые материалы о Всероссийском Митрополите Макарии // Церковь и время. 1992. № 3. С. 73.

[8] Там же. С. 73-74.

[9] Там же. С. 74.

[10] РИБ. Т. 15. С. 92-102.

[11] 3имин А. А. И. С. Пересветов и его современники. М„ 1958. С. 88.

[12] АИ. Т. 1. СПб., 1841. С. 545-546.

[13] Сказание о святой Афонской горе, составленное для Митрополита Мос­ковского Макария в 1551 году // ЧОИДР. Кн. 2. М., 1881. С. 26.

[14] ЧОИДР. Кн. 2. 1858. С. 13-14. 

[15] ПСРЛ. Т. 13. СПб., 1904. С. 275. 

[16] ДАИ. Т. 1. СПб., 1846. С. 368-369.

[17] Фонкич Б. Греческая рукопись Митрополита Фотия // Древнерусское ис­кусство. Рукописная книга. М., 1972. С. 190—191. 

[18] Там же. С. 192. 

[19] ПСРЛ. Т. 13. С. 334.

[20] Там же. С. 335.

[21] ЦГАДА. Ф. 181. № 591. Сборник духовного содержания XVII в. JI. 741- 741 об.; Сказание о святой Афонской горе игумена Русского монастыря Иоакима и иных святогорских старцев. Сообщил архимандрит Леонид. СПб., 1880. С. 5-6.

[22] Von Dalin О. Geschichte des Reiches Schweden. Aus dem Schwedischen iibersetzt durch J. C. Dahnert. Rostock und Greifswald. 1763. S. 361—363.


STSL.Ru




Оглавление

Богослужения

19 марта 2024 г. (6 марта ст. ст.)

Частые вопросы

Интересные факты

Для святой воды и масел

Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.